Леди Ночь

У них был утренний рейс, и самолет отправлялся ровно в одиннадцать часов. Вот и снова мы одни мой усатый друг.

Сегодня у меня последний рабочий день, и грех это было не отпраздновать, прямо на рабочем месте. Мда, на такой пирушке узнаешь, с кем же ты работал все эти годы. Настолько невменяемыми коллег никогда не видела, и вряд ли в ближайшее время увижу. А я что, я ничего также интенсивно повышала градус в крови. Помирать так с музыкой и пьяной! Начальник пытался нас урезонить, но после того как мы загнали его на стол в приемной и стали водить хоровод как вокруг елки, принял мудрое решение:

- Так, оглоеды мои, раз уж не могу предотвратить это безобразие, придется его возглавить! Машка, а неси бутылку коньяка.

Налей, да не себе дурында, мне! Ладно, себе тоже плесни. Тихо всем! Сейчас говорить буду. Ну-с господа и дамы за вас, за нас и за большой заказ нам на следующий год!

- Ураа! - Проорали во всю глотку умиленные речью начальника работники пера и бумаги.

Эта вакханалия продолжалась до позднего вечера, хотя первоначально задумывалось посидеть пару часиков и пойти в уютный ресторанчик на московском тракте.

О да, Бахусу – богу вина мы воздали этим вечером по полной программе. О нем, как ни странно вспомнил наш самый примерный и застенчивый сотрудник, Максим. Его то мы и назначили повелителем нашей…, скажу проще, допились до мысли о создании своей закрытой секты великих, непобедимых и не просыхающих редакторов. Паренек стал нашим божеством и символом победы над похмельем.

Нарядили его в занавеску снятую с ближайшего окна, предварительно раздев его до исподнего.

На его голову натянули дубовый венок, висевший сиротливо на стене. Нам его клиент один притащил. Посмотрели на него, полюбовались ну вылитый бог вина, даже бутылка красного в руке имелась. Все условия соблюдены, осталось девушкам вокруг него танцевать и песни петь, сказано – сделано! Кто еще был вменяем, обхохатывался над творимой вакханалией и снимал на камеру для потомков так сказать.

А может для нас, когда протрезвеем.

Когда я очнулась, то в голове звенели рождественские колокольчики, громко звенели, настойчиво так. И весьма не радужно для меня. Это означало только одно, великое и могучее похмелье. К моему великому удивлению очутилась не в том месте, где предположительно отключилась. Последнее, что отпечаталось в памяти это удобное креслице в кабинете по соседству с тем местом, где у нас утраивался беспредел.