Прибой

Прибой

Екатерина Годвер

Прибой

   - Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам... - фальшиво напевает Костя.

   Мы идем уже минут десять. По правую сторону чахлой тополиной аллейки чернеют громады жилых домов. По левой стороне аллеи, за бетонным забором, жмутся к земле короба корпусов "закрытого" авиационного института. За ним застройка прерывается - деревья, пустырь, вышки ЛЭП. Маленький кусочек окраины в получасе хода до центра города.

   В конце аллеи, за широким проспектом - парк, где я часто гуляла в детстве. В то время, чтобы попасть в парк, нужно было до проспекта перейти товарную железнодорожную ветку. От нее отходило тупиковое ответвление к институту, а сама она соединяла малую кольцевую ж/д и старый бетонный завод.

   - Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам...

   Костя не замолкает, даже когда останавливается достать из пакета горсть хлама и бросить на шпалы. Ржавые пивные пробки и болты, оплывшие куски стекла и пластика, позеленевшие покореженные монеты: хлам, в нашем случае - необычайно ценный.

   Чахлые тополя здесь выглядят так, словно их начертили золой на черном полотнище, деревца сливаются с темнотой. Рельсы едва слышно звенят, когда в них попадает брошенная Костей железка, но с виду они будто притоплены вглубь асфальта.

   - А мы пойдем с тобою, погуляем по трамвайным рельсам, посидим на трубах у начала кольцевой дороги. Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода, путеводною звездою будет желтая тарелка светофора. - Вопреки моим надеждам, Костя начинает заново.

   Ни ветра, ни заводского дыма здесь нет и быть не может. Как не может быть и рельс - но они здесь есть. Только это железнодорожные рельсы. Вместо которых в реальности на этом месте разбили аллею еще пятнадцать лет назад. Тогда же, когда закрыли завод.

   - Помолчи, Кость, - не выдерживаю я. - Или хотя бы смени пластинку.

   - На что - на "Туркестанский экспресс?"

   - На хит про кузнечика, который сидел в траве.

   - Ты чересчур нервничаешь.

   - Не без твоей помощи, - огрызаюсь я, понимая, что он, в сущности, прав.

   Я заставляю себя дышать медленнее, в такт шагам. Терять над собой контроль сейчас нельзя никому из нас.