Оттуда смотрят на нас

И пока отдыхает волшебный народец да их приглашенные, разбредуться души по домам и будут живые возвращали долги мертвым, а мертвые – живым и будет народ вспоминать вспоминать умерших, вопрошать советов у предков. Уйдут покойные гулять чтобы ходить между живыми, наслаждаться живым миром.

На вторую ночь после восхода Венеры на небосвод полетит собирать первыми души, тех кто нарушил гейты, Дикая охота, а после возглавляемая Диким Охотником, разрушителем и яростным преследователем, открывающим врата, смерчем пронесется по другим мирам она.

И будет в своем праве убивать и грабить всех, кто встретившись ей по пути не упал, не шевелясь, на землю закрыв глаза и уши. Всю ночь пока не первые лучи солнца не коснуться горизонта, будет она блуждать по мирам, даря смерть каждому, кто увидит их. И кавалькада призрачных всадников с чудовищами вместо собак, подгоняемыми криками, охотничьими рожками и улюлюканьем, забудуться в убийствах, останавливая битвы, вырезая города, убивая всех. Но останется у костров потустороннее, чтобы продолжать пир, веселиться и танцевать до упаду. Продолжит литься выпивка, будут петь странные песни, играть невиданные танцы. Заключаются именем Тьмы на вторую ночь новые союзы, разбиваються старые, перерисовываются границы, деляться земли. Продолжают искриться костры. Во имя ночи Самайна гуляет народ, смертные и усопшие, люди и волшебный народ. Приходят приглашенные из других миров и вливаются в круг празднующих, братаются над священным пламенем Самхейна существа с разных концов миров, встречаются половинки, приглашаются в круг обычные люди. Две ночи будет справляться праздник среди костров в самой чаще леса и не будет в это время, там светить солнце, лишь жаром огня будет освещаться чаща. А после закроются проходы в другие миры, уйдут мертвые с мира живых, успокоиться Дикая охота, потухнут огни Самайна, чтобы спустя одно Колесо Года три дня гулять и веселиться.

Горят костры первые три ночи самониоса.

Попутчик

День клонился к закату.

Солнце еще припекало, заставляя все казаться оранжевым как апельсины. По обочине многополосного шоссе немного качаясь, босиком шла девушка с туфлями подмышкой. Она говорила по телефону, свободной рукой ожесточенно размахивая белой лакированой сумочкой но при этом аккуратно ступая на еще горячий асфальт. Машины пролетали возле неё заставляя короткие, до плеч волосы трепыхаться, а их хозяйку придерживать летящее платье.