Приставка

«Ничего, завтра к нотариусу съездим, и всё. Закончим с этим. Хоронить ты не приедешь, ага... Ждать будешь, когда сдохну, чтоб квартиру переоформить! Я тебя, щенка дворового, знаю: удавишься за мои "похоронные"!»

Стопка документов наконец перекочевала в папку. Билеты и паспорт — в карман пиджака.

«Вот и свидимся, Ал. Скоро свидимся».

***

Сочный плевок под ноги заставил сжать покрепче ручку «канадки».

— Дед, вали давай!

— Будешь ещё указывать! Гопота, ты знаешь, с кем разговариваешь? Я таких столько пересажал: в ножки кланялись мне! До сих пор бы сажал, вот вы где, терпения уже нет никакого!

Рука по привычке силилась замахнуться, но даже погрозить костылём как следует не вышло.

Чтоб её, эту ногу!

— Отец, ты бы, правда, шёл отсюда, — самый старший на вид парень обратился спокойно, без угрозы в голосе. А лучше бы угрожал, чем вот так: с сочувствием, даже жалостливо, что ли. — Не зли ребят, они всю неделю пахали, вечером вот расслабились слегка. Сам, что ли, таким не был?

Я хотел сплюнуть в ответ ещё парой фраз, но ботинок на протезе предательски заскользил по укатанному снежному полотну тротуара.

Еле удержался: хорошо, что на костыли вчера наждачки прибил.

Новый взрыв гогота проводил меня до угла, подстёгивая быстрее перебирать по льду.

«Не тот уже ты, полковник… Вместе с ногой как будто и яйца отрезали!»

В своём районе меня хотя бы знали и уважали: может, и показательно, но этого хватало, чтобы не растерять достоинство и не сидеть взаперти в квартире. Не иссохнуть совсем, разучившись подниматься с дивана.

Протез вон новый, дорого́й, от ведомства презентовали.

Другой же город — новые порядки: свои, провинциальные. И почему Алла так его любила? Грязища, хамьё — что в форме, что в кедах, и одни уродливые сверкающие витринами центры среди обшарпанных домов: в каждом районе свой. Такая вот инфраструктура, мать её!

И жильё Вадик подобрал, конечно… Племянничек, сама забота: на четвёртом этаже снял квартиру! Чуть с лифтом проблемы — не вылезешь неделю ни в магазин, ни в аптеку.

За месяц я так ни разу не доехал до кладбища.

Вот только сегодня наконец решился увидеть, где теперь дом у моей Аллочки. За этим ведь перебрался в поганый городок: чтобы хоть лежать рядом с ней, место купить. Вадик же ни черта не позаботится, хоть что в завещании напиши. Может, вообще прикопает на свалке или в лесу? Ему, Вадиму, лишь бы «отмучиться» наконец, мученику!

До остановки я доковылял с трудом, даже вспотел от постоянных попыток свести вместе разъезжающиеся ноги.