Братики

Братики

Василий Карпов

Братики

Палящее солнце преодолело зенит и заливало улицу золотистым светом. По обочине дороги топал вихрастый мальчишка лет девяти и тащил на спине — без видимого напряжения — худющего парня куда как выше и больше себя, сцепив его руки у себя на груди. Сия оригинальная ноша волочилась за ним, словно шланг по огороду, и не подавала особых признаков жизни — только неприятно била при каждом шаге юного тимуровца по загривку головой в хоккейном шлеме с сетчатым металлическим забралом.

— Да что же опять.

.. — бормотал мальчик себе под нос. — Брат, ты что же, с самого утра?.. Зачем?..

Брат его вдруг подал голос:

— М-м-м...

Мальчик остановился и прислушался.

— М-м-малой... Автобус... — выдавил из себя парень, заставив своего носильщика поморщиться от запаха, и снова отключился. Малой знал, что это значит. Автобуса следовало дождаться на остановке, он скоро будет — брат никогда не ошибается... Тем более — в таком состоянии. И до дома они доберутся с ветерком и относительным комфортом.

Всё лучше, чем тащиться под палящим солнцем в спину...

И вправду — через пару минут от силы подъехал автобус. Малой подтащил брата к раскрывшимся дверям, из салона высунулось множество рук сердобольных граждан, что помогли затянуть юношу вовнутрь. Мальчик, смущённо лопоча слова благодарности, заскочил следом, двери закрылись с тихим шипением.

***

Позже Малой сидел за обшарпанным столиком в свете тусклой лампы ещё советского образца и усердно боролся с непримиримым своим врагом — математикой.

Он вздрогнул, услышав шорох за спиной, и обернулся. За ним стоял, опираясь на стену, уже оклемавшийся старший брат и смотрел слегка мутноватым взглядом побитой собаки. Малой поднялся со стула и крепко обнял парня, уткнувшись лицом ему в грудь:

— Хоба, ну зачем ты так опять...

Хоба потрепал вихрастую шевелюру брата:

— Ты знаешь ведь, что надо...

— Нет, не знаю! — Малой слегка отстранился и поднял взгляд. В глазах его стояли слёзы. — Не надо! Почему это должно быть надо, если ты себя гробишь?.

. — он шмыгнул носом, отступая к столу. — Сегодня больше не будешь? Пообещай мне!

Хоба скривился и поджал губы. Не хотелось ему обещать то, что он боялся не выполнить.

— Пообещай! — детский голос Малого дал петуха, а под маленькой рукой его, ухватившейся за столешницу, раздался нехороший треск. Хоба сглотнул подступивший к горлу комок и поспешно закивал головой. После вздохнул тяжело и сказал:

— Ложился бы ты, брат, спать. А то в школу не выспишься.