Маска жизни

Маска жизни

Алёна Дунаева

Маска жизни

Ученые задаются вопросом: можно ли увидеть смерть? Можно. В моём мире она выглядит как пустота. Бывает, смотришь в видоискатель на человека, а видишь пустую оболочку, потухшую, безжизненную. Душа покидает тело незадолго до смерти. Можно сказать поэтому тело и погибает – сердечный приступ, несчастный случай. В людях болеющих вижу багряное существо, безжалостно пожирающее несчастную душу, как и у деспотов, тиранящих своих молчаливых жертв. Самоубийцы – черные. Чистую же душу видеть, увы, не довелось.

Люди в большинстве своём чудовища, и я ненавидел смотреть на них через видоискатель. Поэтому работал исключительно с цифровыми камерами, хотя дед и был против.

–Цифры не сделают снимок живым!– причитал дед, печатая очередной портрет.– Нужно видеть душу, даже если она страшна. Иначе зачем нам этот дар?

И правда, зачем он нужен, если на лице всё и так написано. Оно может сказать, что человека не станет в течении 48-часов. Я заметил эту особенность, когда ездил с дедом в хоспис.

Ежемесячно мы делали портреты для неизлечимо больных. В один из таких дней Татьяна – медсестра показалась мне безумно красивой. Её лицо вдруг стало едва ли не идеально симметричным. Это было заметно по лучикам у её серых глаз, когда она смеялась над шутками стариков, которые явно слышала не раз. Татьяна погибла в тот же вечер. Авария.

Охваченный ужасом я смотрел на свою невесту.

–Ксю…– только и успел промолвить я, и едва не лишился чувств. В розовом платьице она вошла и впустила в студию немного полуденного солнца.

Девушка робко улыбалась, прижимая к себе маленькую сумочку. У Ксюши была особенность: правый уголок её губ кокетливо загибался вверх, а левый – задумчиво тянулся к сердцу. Непрофессионалу трудно заметить, но я обожал эту её уникальность. В тот раз же уголки оказались симметричны. Я в панике исследовал каждый миллиметр лица Ксю, и к своему отчаянию видел только маску смерти.

Как бы не ненавидел это, я должен был убедиться.

–Ты сегодня прекрасна, нужно запечатлеть.

Скрывая дрожь, проводил её в фотозону. Мне претила сама мысль о том, что это может быть последний снимок Ксю, что вижу её в последний раз.

На глаза потёк холодный пот, мешая смотреть в злосчастный видоискатель. Ничего не смог увидеть, прежде чем по привычке нажал на кнопку. В глазке мигнул перелистнувшийся кадр. Я зажмурился. Глаза застилал вовсе не пот, а слёзы. Спрятался за камерой, чтобы не напугать Ксю.