Знание — сила

Знание — сила

Александр Лепехин

Знание — сила

Отец всегда говорил мне, что знание — сила. А еще он говорил, что я особенный. Каждый вечер, когда мы ложились спать, он садился на пол рядом с кроватью, брал меня за руку и твердил, что я не должен забывать об этом. И что в моей голове нет места для сомнений. Только для фактов: знание — сила, я — особенный, возможно — все. 

Он повторял это каждый день: с утра, за обедом, перед сном. Пока не умер. 

***

Мама умерла при родах. Когда я спросил, что такое роды — отец объяснил мне. Без подробностей, но понятно. Тогда же я узнал, что такое «зачатие» и «ненулевая вероятность». Я никогда не видел, чтобы отец плакал или смеялся, ему вообще не были свойственны сильные эмоции. Но в тот раз мне показалось, что еще немного — и что-то произойдет. Что уверенное, упрямое выражение упадет с его лица, как старая штукатурка со стены в подъезде. И я сменил тему. Этому я тоже научился от отца.

Он никогда не оставлял без ответа ни один мой вопрос. Сколько себя помню, мы всегда общались свободно, на равных, обо всем на свете. Просто иногда он предлагал сменить тему, чтобы вернуться к ней позже. Более того, он сам все время рассказывал мне что-нибудь новое: о человеке, о мире вокруг него, о взаимодействиях, принципах и законах природы. И о том, что эти законы существуют для того, чтобы их нарушать.

К четырем годам я уже свободно читал и считал в пределах таблицы умножения. К пяти мне достаточно легко давались простые уравнения и задачи из начального курса физики. А отец каждый день подбрасывал что-нибудь свежее — о строении материи, о силах, которые действуют на нее, о спорных теориях мироздания.

По выходным приходила бабушка. Она была совсем другая, не как отец. Много и с удовольствием веселилась, когда по телевизору показывали смешные шоу. Кричала на отца, что тот, по ее мнению, чересчур «забивал» мне голову «этой ерундой». Плакала, если он молча уходил в кабинет работать.

Бабушка была маминой мамой. Она рассказывала, что отец после смерти «ее кровиночки» стал «совсем дурной». Говорила: «Ее в гроб вогнал со своими экспериментами. И тебя, Сереженька, погубит». Я слушал из вежливости — отец объяснил мне, что некоторые люди уверены, будто их мнение имеет какую-то важность. В таких случаях проще выслушать, чем спорить. Я и не спорил. Конечно же, отец никак не мог «погубить» маму. Это было просто невозможно.