Трудно оставаться богом

Велес сказывал – видел его однажды: на колеснице иноземной, морда гладкая, а уж важный... Как глянет – аж холодом шибает, почище будет, Велес молвил, чем старый Сварог во гневе глядел. Так Велес ему дорогу перейти опасается, не то беды не оберешься. Да всякую мелкоту тот Брэнд не замечает, брезгует, вот они-то по части Велеса. Но ничего, и то хлеб. А скотину Велес оставил, потому как скотники уж ни во что не верят, толку нет. Разве только собаку али кошку иной раз пожалеет, ежели хозяева сильно беспокоятся.

А Даждьбог с Хорсом по сей день лаются, кто из них по Солнышку главный.

И то бы не беда, они и в прежние годы лаялись, да боле шутейно. Да влез к ним еще и Ярило буйный, коего людишки, по скудоумию своему, тож в солнечные записали. А он и рад. Шумит теперь, что он един во все времена Солнышко по небу катал. Эти двое на смех его подняли, так он грозился вашему Гелиосу грамотку с поношением послать. И ты, любезная Афина, скажи Гелиосу, сделай милость, чтоб не серчал на дурака. Что с него взять? Он больше по срамным делам, сама знаешь.

А что, ваши Аполлон с Гелиосом тоже таково солнышко делят, али мирно живут? Аполлон, поди, больше с Музами-девицами?

Хорс ныне всё боле каким-то «потеплением» промышляет. Он мне толковал, да не больно я понял. Староват, видно, стал. Ну да ежели впрок ему то «потепление» - и ладно.

Даждьбог тебе тоже кланяться просил. Каким делом он сейчас занят, то мне неведомо, не сказывал; однако ж, видно, не бедствует. Компутер себе завел, да и мне c тем помог, научил, что к чему.

»

Гермес тоже по купеческой части. Но он-то шустрый, плут-Гермес, ему никакие Брэнды не помеха, хоть они и молодые да наглые. И по почтовой части он, и с Интернет-богом на короткой ноге, что мало кому из старых удается, и еще тысяча дел у него – всем-то он нужен... И даже боги теперь без него – как без рук. Пожалуй, позавидуешь...

«И Гермесу кланяйся от меня, Афиночка-душенька...»

Старик почесал затылок, стер написанное. Почему-то он не решался в глаза назвать строгую Афину, покровительницу наук – все еще покровительницу! – Афиночкой и душенькой.

Хотя и очень хотелось. Со смешливым Гермесом было легко – будто вечность знакомы; а Афина – иная. Должно быть, виной тому был его затрапезный вид при первой встрече. Да и сейчас... вон у него борода вся седая, а она-то... хотя годами, пожалуй, и постарше его будет. И как ей удается? Женщины, одно слово...

Вздохнув, он вернулся к письму:

«И Гермесу кланяйся от меня, любезная Афина.