Художник

Редкие прохожие, броуновским движением спешили спрятаться от волка безысходности в соломенных домиках социальной жизни. Художник не чувствовал к ним родства, не видел лиц под масками суеты. Бесконечная гонка без победителей и проигравших опостылела мужчине.

Утро, вечер или может быть день, не понять, ведь солнце давно покинуло этот город. Небо, которое казалось никогда и не выходило из плена затянувших его туч, нависло над головой будто пресс. Серая хмарь и тонущие в ней проблески света – привычная картина. Будто в насмешку, небеса разразились мелким противным дождем.

Художник не любил парк. В его понимании он был чем-то вроде зверя в зоопарке, оторванного от привычной жизни для потехи людей. Неумение ходить из угла в угол, да бетонные муравейники зданий вместо прутьев клетки – вся разница.

Сев на первую попавшуюся лавочку, он шумно вздохнул. Толком не успев раскрутить колесо жалости к своей съехавшей крыше, с ужасом кинул взгляд на деревянное полотно сидения. Из-под руки, опирающейся на него, начали расходиться светлые волны.

Медленно, из некоторых брусков лавки проклюнулись зеленые ростки. Тем временем то же самое начало происходить с окружением. Мир преображался, словно с грязного окна начали старательно счищать пыль. Пятнами чистоты зацвели деревья. Обратились причудливыми светлячками фонари. Пропадал разбитый колдобинами асфальт, казалось, необратимо отступая под буйством изумрудной травы. Спустя тягучие и невыносимо долгие мгновения старый мир растворился. Художник сидел на лавочке. Встал, неожиданно даже для себя улыбнувшись, медленно побрел в направлении своей квартиры.

Бывшие панельки – ныне прекрасные и непонятные башни, устремившие шпили в небо. Чадящие дымом машины обратились валунами причудливых форм. Мягко скользили под ногами полевые травы, заменившие городские вены асфальта. Люди – исчезли. Жизнь – нет. В сказочно голубом, чистом небе носились и щебетали стайки птиц. Солнце дарило тепло, играя симфонию прекрасной погоды вместе с прохладным ветерком.

То тут, то там мелькали силуэты крупных животных, лишь отдаленно напоминающие привычные. Оживший мужчина шел по ожившему городу, улыбаясь и роняя хрустальные капли слез счастья. Крутая винтовая лестница, вместо знакомого подъезда, вела его домой. Он шел творить.

Кисть, ведомая уверенной рукой, размашисто набрасывала пейзаж чудного нового мира. Окрыленный вдохновением, Художник, передавал свое счастье на поверхность холста. Он не знал усталости и времени.