Чума на тропе любви

Будь оно так, мой лучший друг не бултыхался бы сейчас на батуте, отбиваясь от взбешённой девчонки, которую зачем-то спихнул вниз вслед за Юркой и Андреасом. Сам теперь огребает, и мне прилетело. Вообще ни за что!

— Не смей трогать бабушку! — окрысилась «мартышка». Миниатюрная, лёгкая и очень гибкая, будто гуттаперчевая. А ещё тёплая и приятно-мягкая в нужных местах. Руки так и тянулись обнять… в смысле, снять её с себя поскорее.

Очередная попытка оторвать прилипалу от моей шеи, чтобы хотя бы разглядеть её получше, успехом не увенчалась.

Чокнутая!

Откуда только взялась на мою голову… на шею то есть — короче, на все те места, на которых посторонние девки точно не сидят. Но эта ж особенная! Ей, похоже, безразлично, на ком сидеть, кого обвинять и даже кусать. То ли пьяная, то ли психическая, а может, то и другое в комплекте.

Но чёр-р-рт! Как же вкусно она пахнет. Не духами, не цветами, а яблоками. Шампунь фруктовый, что ли? Или гель для душа?

Решив, что буйных лучше не провоцировать, я, тяжело вздохнув, сказал:

— Слезай уже, и поговорим, как нормальные люди.

— Не-а, — мотнула головой девчонка, растрепав по спине тёмные, густые волосы.

Ароматные! Ну, точно шампунь.

— Слезай, говорю, — продолжил гнуть свою линию я. — Никто тебя никуда не скинет. Обещаю. Хватит уже позориться.

— Кто это тут позорится? — царапнув мою шею коготками, возмутилась нахалка. Аж дрожь по позвоночнику побежала. — Сами вы все позорники! А я подругу жду… с туфлями.

Проклятье! Она босая. Так вот почему на холодный каменный пол не хочет — ножки бережёт. Но и я ведь этой бешеной «мартышке» не насест! Повисла на шее, нагрубила, ещё и кусается, зараза такая! И всё это прилюдно! А если кто-нибудь из зрителей видео в сеть сольёт? Как потом перед коллегами и рабочими партнёрами объясняться?

— Быстро слезла! — рявкнул, осознав масштаб возможных последствий.

— Нет!

— Я сказал…

— А я сказала — нет!

Вот упёртая! Решив проучить нахалку, переместил ладони с её талии ниже и чуть сжал упругие ягодицы, затянутые в джинсы. Зря! Во-первых, испытал острое желание продолжить наш разговор в каком-нибудь тёмном уголке без свидетелей, чтобы дать волю рукам, губам, а, может, и чему-то ещё. Во-вторых — меня опять покусали.