Я - Совесть злодея

— Вот же захрамники бледные! — выругался мужчина, опуская меч, после чего тот растворился в воздухе, оставляя после себя только черные искры. — И как только нашли?

Теперь правитель нечисти повернулся к святошам и обрушил весь свой нарастающий гнев на них. Жалко фанатиков не было. Мало того, что вытянули меня в свой мир, так еще и бросили на растерзание местному боссу сотого уровня. Я же максимум шут или лекарь, но никак не воин.

— Ваше святейшество! Что произошло? — один из жрецов стал дергать Пласа за подол ночнушки.

— Где книга Света? — гаркнул старик. Ему тут же служка подал небольшую книженцию, сильно потрепанную временем: даже страницы торчали во все стороны.

— Ваше счастье, что мне богом смерти запрещено трогать служителей Ливаса, иначе размазал бы ваши внутренности прямо по треугольнику жизни! — рычал темный, грозно наступая на дрожащих служителей храма. Под его ногами вздыбился камень, плавилась земля, трещал от напряжения воздух, которым он дышал.

— Драхен! — выругался Плас.

А разве ему можно нецензурно выражаться? Служитель бога все-таки.

— Не гневайтесь, старший жрец, — залепетали двое других стариков.

— Драхе — это смерть на языке Года, бога смерти. А вы читали заклинание призыва для “Драхен”! — Видно было, что он раздражен.

Ну, может, и не выругался.

— Что это значит? Что такое Драхен? Неужели жрецы ошиблись? — нервно зашептались служки.

— Совесть, — выдохнул Плас.

— Мы все это время искали погибель не там, где она была.

Я ничегошеньки не понимала, разве что отметила про себя информацию о книге. С ее помощью меня вызвали, значит, теоретически и отозвать могли.

— Но что же теперь делать? — завизжал один из троих жрецов. Я по-прежнему знала имя только одного, главного.

Видеть спорящих я не могла, весь обзор закрывал собой темный. Он совершенно не боялся стоять ко мне спиной, даже наоборот, будто загораживал от чего-то.

Ну, это, конечно, было полным бредом. Он мне чуть руку не оттяпал пять минут назад, а мне мерещится, что этот головорез меня защищает. Совсем голова не соображает.

— Убить девчонку! — голос отражается от стен храма, расходясь на эхо. Все замирает на доли секунды, после чего ночнушки оживляются и начинают галдеть, а Плас продолжает: — Они связаны!

— Смотрите! У них одинаковые раны, — соображают, наконец, младшие ночнушки.