Мотыжник Рассвета

Мотыжник Рассвета

Мотыжник Рассвета

1.Это емкое и эфемерное слово "начало".

Это, наверное, какое-нибудь очень избитое клише - когда история начинается в тюрьме, с допроса главного героя неким довольно харизматичным следователем, коий и призван пролить свет на жизнь и деяния вышеозначенного героя. В нашем случае все начинается именно так, но некоторые надстройки над базисом все же присутствуют. Первое - герой довольно невзрачный старик в теле мужчины средних лет, русоволосый, кареглазый, слегка полноват, но руки своими рельефными бицепсами и трицепсами выдают бурное прошлое с массой физического труда.

А шрамы всех возможных видов и модификаций исключают дилемму по поводу природы его ремесла - вряд ли кузнец мог получить залп картечи в ладонь и отделаться шрамами. Второе - старик, судя по его же словам, находится тут добровольно и может покинуть казематы в любой удобный лично ему момент. И третье - судя по словам заключенного, его имя...

- Мотыжник? - недоуменно переспросил следователь. 

- Мотыжник Рассвета, если можно.

В какой-то период жизни меня знали, как Грустное Приведение - через "е" - и как Мотыжника Заката, чуть более раннее имя - Боб Сильвер. Но Мотыжником Рассвета я зову себя дольше всего, - мягкий низкий голос старичка растекался по комнате. 

- Вы же в курсе, что в нашей империи запрещено богохульство? - мрачно переспросил полицейский. 

- Конечно. Я не еретик и не самозванец. Я - Мотыжник. 

- И где же ваша мотыга, господин Мотыжник? 

- Разумеется, у преемника.

Хороший мальчишка, из приближенных ее императорского величества... 

- Не смей даже произносить ее имени, вздорный старик! - вскричал следователь, опрокидывая стол, за которым они сидели. Но предмет мебели никак не желал падать, воспарив над полом в полупозиции. "Мотыжник", улыбнувшись, вернул стол на место. Улыбаться было чему - Боб Сильвер сидел полностью связанный цепями, от чего должен был околеть еще недели две назад. 

- Как тебя зовут, парень? - голос изменился буквально на октаву, но при этом он больше не стелился по всей камере,  пронзая одного конкретного человека.

 

- Фредерик Бильвенгангль, капитан полиции Йормунга, - сдавленным голосом произнес следователь. 

- Фред, можешь не верить, но мне невероятно жаль вашу императрицу Лютецию. Так уж случилось, что и я был ее подданным когда-то давно. Не хочу никого оскорблять, называя по имени. Да и какой смысл? Я лично проводил ее к вратам рая в последний час.