Иннокентий и его Тень

Отчаянным усилием воли он подавил эмоции и взял себя в руки.

- Ладно-ладно, не буду. Вижу, что ты расстроился. Тебе наверно интересно, как давно это уже продолжается?

- Что именно? Как давно ты пишешь свои отвратительные стихи? Или почему тебе нравится мучить жертв своей безвкусной поэзией?

- Кеша, ну не завидуй! Ну да, я всегда занимаюсь только тем, что приносит мне удовольствие. Я живу здесь и сейчас, ну в общем я в потоке.

Да, согласен, с принудительным поэтическим вечером имени меня я немного перегнул. Но меня правда выбесили эти две курицы, которые назвали меня никчемным поэтом.

А у меня, между прочим, есть несколько прекраснейших стихотворений, которые я посвятил Татьяне и планирую прочитать их ей в ближайшее время. Вообще, мне просто захотелось, чтобы мной кто-нибудь восхищался.

Или тебя бесит, что я люблю женщину, которую ты сам себе не позволил любить, вечно придумывая кучу отмазок, начиная от маленького сына и заканчивая очередным научным открытием, на пороге которого ты уже стоял, но которое почему-то так и не случалось? Слышал про синдром отложенной жизни? Ну так знай, это прямо про тебя.

- Не смей ничего говорить про мою семью и Татьяну! Не всегда все складывается так, как мы хотим! – прорычал Иннокентий, снова задрожав от ярости. В глубине души он понимал, что отчасти это адское чудовище абсолютно право, и от этого злился еще больше. И даже осознание того, что его второе «я» судя всему не является жестоким и бесчеловечным убийцей, не сильно помогало ему прийти в душевное равновесие.

Ему совершенно не нравился этот отвратительный и наглый тип, который бесцеремонно влезал в его жизнь последние полгода.

- Ну да, конечно, это же больное, - снова зазвучал голос в голове. А тебе еще не надоело жалеть себя, вечная жертва обстоятельств и неотработанной кармы? Неужели ты даже не заметил, как это все началось? Когда начались твои провалы в памяти, вызывавшие в тебе такое чувство тревоги, а потом и хроническую бессонницу?

Иннокентий и правда не мог вспомнить. Он уже давно жил на автопилоте, который почти никогда не давал сбоев.

Поэтому у Иннокентия всегда был готов ответ на любой внешний раздражитель, который автоматически срабатывал без какого-либо участия с его стороны. И лишь иногда Иннокентию предоставлялась возможность остановиться и понять, что действительно происходит в этот момент вокруг него.

- Поверь, меня совершенно не подпитывают твои горечь, боль и разочарование, которые ты сейчас чувствуешь. И я совсем не Мефистофель.