Башня Владык. Том 4.

Снежаны не было в комнате. А на фоне моей разгорающейся паники, это было словно плеснуть бензином прямо в тлеющий костер.

Глупо было надеяться, что Снежана не выйдет из игры, или вообще останется в доме, кто знает, может она уже давно ушла по своим делам, все таки нас давно не было, да и ситуация получилась у нас довольно тупая, если говорить прямо…

Надежда умирает последней, именно поэтому я ждал еще несколько часов, однако мое ожидание не оправдалось, никто так и не появился.

Я уверил себя в том, что она просто уже ушла отсюда, и ничего непоправимого не случилось, но время от времени у меня вспыхивали мыслишки в духе : «А что если я оказался заперт в этой виртуальной реальности?! Вдруг в своем мире я умираю, а это все – плод моего воспаленного сознания, пытающегося уменьшить страдания от происходящего?» .

Скажу честно, даже несмотря на то, что эта мысль выскакивала не так часто, однако она была настолько пугающей, что в эти моменты на меня накатывала такая тоска и апатия… Глупо, да? Нет никаких доказательств того, что случилось нечто ужасное, однако мое воображение уже нарисовало картину, достойную моих кошмаров.

В конце-концов мое самоистязание не могло продолжаться бесконечно, и единственный способ выбраться из этого состояния, это занять себя делом.

«Пора возвращаться в Монтеро, думаю уже прошло достаточное количество времени… И уж в этот раз, я добьюсь ответов от Бера.

Сейчас главное отвлечься. Да и если со мной все в порядке, а это просто системный сбой, то как раз выполню условия нашей сделки с Азриелем, и призову сюда «Владык».

Прождав возвращения Снежаны в этот мир около десяти часов, я наконец-то решил: «Скорее всего она просто ушла значительно раньше».

И мы наконец-то отправились в Монтеро, как говорится не прошло и полгода.

В этом нашем путешествии я бы не назвал каких-то особо значимых событий, может это связано с тем, что после путешествия в храм все казалось таким … обыденным.

Да и звери уже не казались такими уж страшными… Иными словами: «Раньше и трава была зеленее…».

Единственным что я мог с огромной натяжкой назвать значимым, это когда на нас попробовали написать разбойники.