Цвет Альвов

Брокк всегда был любопытен. Один из немногих подгорных жителей, кто в принципе решался выбираться на поверхность. Считалось, что солнце убивает свартальвов, обращает в камень, так что в первое время Брокк выбирался только ночью. Однажды вернуться он не успел… оказалось, всё не так плохо. Да, приятного в солнечных лучах было мало, но плотная одежда и специальные составы, которые цверг стал наносить на открытые части тела, предохраняли его от большинства неприятных последствий общения с дневным светилом. Кстати, надо и тут серую глину попробовать поискать… не прятаться же целыми днями в землянке или лесной чаще.

 Пока охотился Мер, гном расчистил их берлогу, сделал настоящий очаг, обложенный по кругу камнями, и перетащил туда костёр, чем придал убежищу обжитой вид. Сюда уже хотелось возвращаться.

Пока удил Брокк, эльф наломал гибкого лозняка и устроился неподалёку от землянки, с наслаждением подставляя лицо набирающему силу весеннему солнцу. 

Как и Брокк, сын королевы сидов был весьма любопытен.

Не просто любопытен, жаден до нового, неизведанного. В отличие от большинства своих сородичей, Мер никогда не тяготился чёрной меланхолией и попытками самовыражения в декадентском искусстве, причина для которых была одна – смертельная скука долгоживущих, запертых в своём уютном, отлаженном, но до чего однообразном мирке! 

Эйп Аквиль никогда не скучал. Он был слишком занят, ибо оказался одним из тех, кто беззастенчиво нарушал договор с людьми и покидал свой сид.

Мер вспоминал Бельтайн. Не тот, что привёл его на скудный островок на пару с гномом, а прошлогодний, закончившийся для эльфа менее драматично.

Была ярмарка… люди любят устраивать ярмарки. А эйп Аквиль, благородный сид, очень любил их посещать. Он даже залезал на смазанный жиром высоченный столб, чтобы сорвать с верхушки пару отличных красных сапог… отличных для людей, но не для ши, разумеется. Что бы сказала матушка, если бы увидела, как развлекается её сын? Скорее всего, ничего бы не сказала, только презрительно скривила красивые, тонко очерченные губы.

А Меру нравилось среди людей. Нравилось давить в себе нервную дрожь, стоя совсем рядом от кузнеца, на глазах у прохожих ковавшего то кочергу, то узорную решётку, то меч… меч, которым вполне можно было убить водного ши. А тот стоял рядом, в двух шагах, и улыбался… как улыбался он смешливой девчонке, болтающей босыми пятками, сидя на возу отца. Она тоже улыбнулась красивому парню с пронзительными, нездешними какими-то синими глазами.