Заморозочка

Вышли из саней, куда не пойдут, – везде коряги да стволы деревьев сучковатые, мохнатые елки иголками в лицо тычут.

Ванька криком кричит, надрывается. Людей зовет. А ответом тишина мертвецкая. Лишь только ворон дважды каркнул да сгинул. Птица черная, окаянная.

Катька села в снег, кулаками лицо трет и в плач:

– Ты куда завез меня, Иван-дурак! Как теперь нам из леса выбраться? Неужели пешими пойдем по сугробам? Бросим расписные саночки? Да и как дойдем, уже за полдень! А зимой темный вечор не заставит ждать!

Только молвила, как увидели молодые, что какой-то старик перед санями свадебными появился.

Бледный весь, седой, аки лунь. Борода пышная белая, брови густые, вьющиеся. Лед и снег блестят на волосах у дедушки. А лицо-то недоброе.

Богато одет старик неведомый. Шуба белая до пят, сапоги красные с концами вострыми, загибающимися. Рукавицы теплые мохнатые, а на главе полукруглая синяя шапка. Одну руку в бок упер, а другая посох тяжелый держит. Странный посох, словно стеклянный. Весь блестит и искрится.

– Здравствуй, девица! – молвит старик, а на Ваньку даже внимания не обращает.

– И тебе здравствовать, дедушка! – отвечает молодец. Так по порядку русскому положено. Сперва муж говорит, а потом только женщина.

Но нахмурился старик, попутчик непрошеный:

– Я тебя, парниша, и не спрашиваю! Дела нет до тебя никакого мне.

– Грубиян вы, дедушка! – Ванек ответствовал. – Лучше б путь показали, как нам на свет божий выехать. Как обойти деревца да коряжечки. Всю дорогу завалило.

И как так получилось, сами того не ведаем.

– Не мешай мне с девой разговаривать! С женой моей будущей!

Закипел тут Иван, да и выложил все, что думает:

– Ах ты, алчный дед, бесноватый козел! Как ты смеешь желать жены моей!

– Ну, нарвался добрый молодец! – осерчал старик, сверкнув очами холодными.

Рассмеялся зло, прищурился да ударил оземь тяжким посохом.

Как сказал, так и хлынул с небес столб воды студеной. Водопадом на Ванечку пролилось, а на Катю не попало ни капельки.

Бежит вода и сразу в лед обращается. Иван не будь дурак, голову из-под холодного дождя высунул, а тело остальное не успел, ибо крепко увязли ноги в снегу глубоком. Водопад пролился и застыл столбом, морозно в зимнем лесу. Мигом вода в камень ледяной обратилась. И слова сказать не успел Иван-дурак, как по шею самую оказался крепко льдом скован. Одна маковка из глыбины торчит набок. А старик подлый еще поиздевался. Подошел, да по лбу молодцу пальцем щелкнул.