…И грянул гром

Я и вечером, когда вернулась домой, и ночью, когда глаз не сомкнула, и утром, когда обзвонила всех его друзей…

– Выходит, он еще вчера ушел из дома – и до сих пор от него ни звонка, ни привета?

– Да! Да, да, да!

– И часто с ним подобное случается?

– В том-то и дело, что первый раз.

– Что?.. – удивилась Ирина Генриховна. – Он ни разу не оставался ночевать у приятелей? Или…

Она хотела сказать «у девушки», но ее опередила Чудецкая:

– Господи, да не в этом дело, оставался он у кого-нибудь или не оставался! Конечно, случалось, что и дома не ночевал.

Но… вы только поймите меня правильно. Договоренность у меня с ним: если у кого-нибудь остается или загулял не в меру, он всегда звонил мне и предупреждал, что ночью домой не придет или же придет поздно вечером. А тут… как в пропасть провалился.

Слушая взвинченный голос Чудецкой, Ирина Генриховна вдруг переключилась мысленно на свою собственную дочь, которая пока что ночует только дома, и невольно подумала о том, что не за горами тот час, когда она вот так же будет не спать вечерами, поджидая Нинку с дискотеки или со студенческой гулянки.

И почувствовала вдруг, как сжалось сердце и болезненным холодком кольнуло под ложечкой.

– Простите, Марина Станиславовна, а вы… вы пробовали прозвониться Диме? Он же с мобильником не расстается.

– Неужто не пробовала! – совершенно глухим, неожиданно севшим голосом отозвалась Чудецкая. – Через каждые десять минут номер набираю.

– И что? Долгое, очень долгое молчание, тяжелый вздох и…

– Не отзывается, я… я уж не знаю, что и думать.

Даже больницы все обзвонила.

– А в милицию… в милицию не обращались?

– Нет, – отозвалась Чудецкая и замолчала, видимо думая о чем-то своем.

– Но почему – нет? – удивилась Ирина Генриховна. – Если Дима пропал и не отзывается на мобильный звонок…

– Ну, во-первых, в милиции просто посмеются над тем, что совершенно взрослый парень не ночевал всего лишь одну ночь дома, а его мать-дура уже с ума сходит по этому поводу, а во-вторых… – Она замолчала, видимо не решаясь рассказать что-то глубоко тайное, может быть, даже очень неприятное, – наконец собралась с духом и негромко, будто боялась, что ее может услышать кто-то совершенно посторонний, сказала: – У Димы, как и у всякого творческого человека, маленькая склонность…

– К легким наркотикам? – чувствуя нарастающую заминку, подсказала ей Ирина Генриховна.

– Да, к легким, – торопливо подтвердила мать Чудецкого.