"Дом Живых". Арка первая: "Порт Даль"

Они также и отходчивы, так что, хорошенько отколотив спорщика оторванной у него же ногой, они его неизменно прощают и искренне плачут на похоронах.

Правда, злые языки говорят, что это слёзы сожаления о том, что их расовые обычаи поедания умерших соплеменников не одобряются в иных землях, и много вкусного мяса пропадает зря.

— Нам не следует оспаривать действия нашего хозяина, — добавил Кифри Скорбец. — Неисповедимы пути его и резоны.

— Ещё бы, — скептически прокомментировала Фаль. — В твоей точке зрения я и не сомневалась.

А я бы выкинула болвана за порог.

Кифри, монах из ордена Скорбцов, прибился к труппе несколько лет назад. Приведённый на спектакль Полчеком, остался насовсем, потому что не помнил, куда и зачем шёл до того. Собирая у людей добровольно отдаваемые вещи, Скорбцы забирают с ними тяжкие воспоминания, тем самым уменьшая страдания несчастных. Отданное они сбрасывают за Край, делая тягостное прошлое неслучившимся. Такова неприятная, но важная миссия ордена. Однажды Кифри, относя на Край очередную порцию пропитанных тяжёлой памятью вещей, сел, подумал, разулся, разделся — и выкинул за пределы мира всё, что у него было, отправившись в обратный путь голым и беспамятным.

С какой целью? — Он не помнит. Как давно? — И это забылось. Зачем его подобрал в порту Полчек? Этого не помнит уже и сам Полчек. С ним такое случается: заподозрив в ком-то предмет своих поисков, мастер притаскивал человека в театр, а убедившись, что в очередной раз ошибся, моментально утрачивал интерес и просто забывал выгнать. Большинство уходили сами, растерянно пожимая плечами и размышляя: «Что это было?» Некоторые болтались по «Скорлупе», пытаясь найти своё место, но в итоге шли дальше. И лишь очень немногие, как Кифри, оставались навсегда, вливаясь в странную жизнь полутеатра-полуклуба-полуприюта для потеряшек Альвираха.

Лишившийся памяти Кифри забыл всё виденное им зло, поэтому неизменно позитивен. Он не блещет актёрским талантом, но, не помня себя, легко перевоплощается.

Отказавшись помнить о людях плохое, он неизменно искренне добр, и за это ему многое прощается.

— Помёт нефилима! — раздаётся голос из-за кулис. — Что вы жмётесь, как описавшаяся табакси? Спросите уже у Полчека!

Мастер:

— Второй игрок, кого мы видим?

Второй игрок, почесав бородку:

— Акхм… Я широкоплечая дварфийская* дева. Средних лет.

Первый игрок:

— В этом мы и не сомневались!

Второй игрок:

— Но-но! Без фамильярностей. Так вот, дварфийская дева.