Агент ноль-ноль-хвост

– Санек?

– Не угадали.

– Игореха! Это ведь ты?

– Кончайте придуриваться, Вениамин! – строго одергивает меня голос, и я узнаю знакомые интонации. А по спине уже сами собой шеренгами начинают маршировать мурашки. – Мне что, больше заняться нечем, как только с вами лясы точить? К тому же вы не представляете, как тяжело дозвониться.

– Это… действительно вы? – осторожно, все еще не веря своему уху, спрашиваю я.

– Нет, Пушкин, Александр Сергеевич! – рычит трубка в ответ, совсем по живому вздрагивая в руке.

 – Конечно, я!

Убираю от уха смартфон и подношу к глазам. Номера нет, а вместо него надпись «Он», хотя и записи-то такой у меня в телефонной книге нет.

– Убедились? – спрашивает голос, стоило мне вновь поднести трубку к уху.

– В чем? – недоуменно спрашиваю я, проведя языком по вмиг пересохшим губам.

– Вы же на экран сейчас посмотрели?

– Ну?

– Баранки гну!

– Нет, почему вы себе позволяете?.

. – взорвался я, но Петр, в личности которого у меня уже не осталось ни малейших сомнений, перебил меня.

– Молчите и слушайте: вы нам нужны!

– Радость-то какая, – пробормотал я, почувствовав, как засосало под ложечкой. – Сейчас побегу памперс менять.

– Нет, сейчас вы выйдите на балкон и прыгнете вниз, – очень серьезно сказал Петр.

– Че-го?!

– Вниз, говорю, прыгайте!

– Больше ничего не придумали?

– Поверьте, это самый безобидный вариант.

– По-вашему, проломить себе башку – безобидно? У вас там что, вообще крышу снесло?

– Могу предложить другие варианты, – проворковало в трубке, отчего мне стало совсем уж не по себе. – К примеру, на вас падает шкаф.

– К-какой шкаф? – переспрашиваю я, непроизвольно отодвигаясь от трехблочной стенки, напротив которой сижу на диване.

Стенка тяжелая, капитальная, еще советских времен. Придавит, так уж точно не выберешься.

– Тот самый, на который вы сейчас посмотрели.

Стенка внезапно вздрогнула и начала крениться, но, словно передумав падать, вернулась на место. Я с ногами забрался на диван, затем на всякий случай перебрался на его покатую спинку.