Принцесса-Сова

Он закатал рукава рубашки по локоть и пытался хоть как-то привести в порядок коридор, по которому пронесся маленький ураган по имени Блодуэдд. Саму Принцессу-Сову он недавно видел в глубине сада, но подойти не рискнул: слишком велика была ее всесметающая ярость.

— Такая, — хмыкнул Гидеон. — Влюбчивая и легкомысленная, как бабочка. Ты это хотел сказать?

— Ну нет, просто ей нравится экзотика, — покачал головой Миддлтон. С метелкой из разноцветных птичьих перьев в руках он выглядел как типичный управляющий. (Хотя на самом деле он был старшим принцем и братом Принцессы-Совы.

— А там, конечно же, сплошное разнообразие, — хмыкнул Гидеон. Он подпирал плечом стену и даже не делал попыток помочь другу в уборке. — Смертные непостоянны, переменчивы, нарушают обещания, разбивают сердца и быстро умирают. Мы через это уже не по одному разу прошли! А разгребать все это придется нам. Потому что пока наша принцесса отрастит себе новое сердце взамен старого, она будет тосковать и плакать.

— Слезы Принцессы-Совы превращаются в алмазы, еще не коснувшись земли, — кивнул Миддлтон. — И ценой одной ее слезы любой смертный может жить припеваючи до последнего часа!

— И я тебе гарантирую — наша экономика тоже только укрепится. Но я все равно не одобряю слезы принцессы. Она так легко разбрасывается чувствами...

— Да пойми же ты! Она же не как ты или я, а каждый раз — заново.

— Вот я о том же. Дурь и глупость!

— А вдруг повезет и будет хороший смертный?

— Хорошего смертного хватает на полгода, ну на год. Потом он понимает во что ввязался и быстренько сбегает или умирает. А у нас потом центр реабилитации фей строят!

— Вот и слезы Блодуэдд пригодились, видишь? Она же этот центр затеяла.

— Для таких же как она! — Гидеон скорчил гримаску. — Сколько не тверди, а они все сами проверяют, точно ли огонь горячий!

— Ты просто до сих пор злишься, что она не вышла за тебя замуж.

— Злюсь, — спокойно кивнул Гидеон. — А ты бы не злился? Не было бы этих смертных, я бы все понял. Но она же каждое столетие себе кого-нибудь находит и убивается.

— Совы — птицы мудрые, но очень упорные, — философски заметил Миддлтон и поймал в ладони заблудившуюся птичку. — Тебе туда, пернатыш!

Птичка чирикнула, нежно клюнула Миддлтона в щеку и вылетела в открытое окно, отправившись по своим важным птичьим делам.