Убей, укради, предай

Восточный смысл многократного повторения «му» заключался в очищении сознания от мусора мыслительной деятельности: сначала ты говоришь «му», потом «му» начинает говорить от твоего имени. В детстве Черный считал все это чушью, граничащей с маразмом. Но со временем проникся.

«Му» было прервано телефонным звонком Томми Джексона.

— Куда ты пропал? Ты обещал вчера заехать, высказать соображения по поводу обложки, — выпалил он не здороваясь, видимо, очень торопился.

— А…

— Ну я слушаю! И не вздумай снова кормить меня завтраками, через полчаса макет уходит в типографию… Извини, две минуты: вызывают по другой линии…

Черный кинулся лихорадочно перебирать почту за последние дня три-четыре, лежавшую грудой между журнальным столиком и диваном.

И тут только понял, что в дверь звонят, причем звонят давно, пожалуй, звонки начались еще до телефонного разговора, во время «му», но он, естественно, тогда не обратил на них внимания. А иначе какой толк от «му»?

Выхватив из кипы бумаг пакет с чем-то на ощупь плотным внутри, Черный кинулся к двери.

Это был всего-навсего курьер. С некоторым удивлением тот вручил практически обнаженному хозяину очередной желтый пакет с бумагами и на всякий случай осведомился:

— Сэр! У вас все в порядке?!

Черный захлопнул дверь у него перед носом и рысью помчался обратно к телефону, на ходу вскрывая пакет и доставая конверт с обложкой своей будущей книги.

— Сэр! Распишитесь! Сэр! — завопил из-за двери курьер.

— Сам распишись! — крикнул в ответ Черный, хватая трубку.

Но Джексон, слава аллаху, все еще разговаривал с кем-то другим.

Воспользовавшись паузой, он быстро изучил обложку. Больше половины места занимал его портрет: высокий, плотный мужчина чуть старше тридцати с абсолютно круглым лицом, слегка раскосыми глазами, да и вообще, монгольские черты довольно заметны, на голове ежик. Снимок явно не самый удачный: здесь он больше похож на сержанта из фильмов Копполы или Кубрика, чем на писателя. Смонтирован, разумеется, на фоне Красной площади, хотя договаривались, что этого не будет.

К сожалению, возмущаться поздно — момент упущен безвозвратно. Название оформлено еще лучше. «CHERNY P. R. Great business and policy in Russia» — каждая буква отбрасывает зловещую тень, а со слов «бизнес» и «политика» стекают кровавые капли. На заднем плане группа товарищей, слишком мелких, чтобы можно было разобрать, кто они такие. С трудом угадываются Горбачев, Сахаров и Николай II. Хотя, возможно, это Солженицын.