Возьми удар на себя

Сергей смущенно отвел глаза и довольно глупо спросил:

– Вы… художница? – Ничего иного ему в голову не пришло. Но она неожиданно замотала головой и наконец-то открыла рот:

– Нет-нет, я не художница… Я это так, для себя…

…Сергей Павлович Кожевников усмехнулся, как усмехался всегда, вспоминая свое знакомство с Леной, и только тут сообразил, что жена давно уже зовет его, и, кажется, сердито, из небольшого холла, в который они превратили прихожую и одну из комнат, когда перестраивали два года назад свою квартиру.

– Сережка, ты что, уснул? – Елена действительно сердилась. – Мы теперь точно опоздаем!

– Не опоздаем. Ленок, скажи, только честно: ты меня еще любишь?

Она удивленно глянула на него:

– Что это вдруг на тебя нашло? Конечно, люблю!

– Просто я сейчас вспомнил, как мы с тобой познакомились. Все-таки семь лет прошло, могла и разлюбить за такой-то срок… Моей первой супруги, как ты знаешь, и на год не хватило!

Елена глянула на мужа исподлобья и покачала головой:

– Ты когда-нибудь перестанешь нас сравнивать?

– Я и не думал вас никогда сравнивать.

 – Кожевников открыл входную дверь, попутно включив сигнализацию, и пропустил жену вперед. – А вспомнил потому, что на днях случайно столкнулся с Альбиной, прямо на улице…

– Вот как? – В голосе Лены явственно прозвучал холодок, но Сергей, запиравший в этот момент двери снаружи, его не заметил. – Ты мне об этом не говорил.

– А-а-а… Забыл, значит.

Да мы и перекинулись-то всего парой слов! Вообрази – она о нас все знает, как тебе?

– Что – все?

– Что ты – искусствовед и вообще красавица! – Он улыбнулся и нажал кнопку лифта. – Ленка, не ревнуй!

– Я не…

– Ревнуешь-ревнуешь!

– Что еще она о нас знает?

– Что у меня небольшая фирма.

– Это… все?

– Слава богу, все! – Он серьезно посмотрел в глаза жены. Она ответила ему таким же серьезным взглядом.

Хозяйка галереи «Прима» Людмила Голдина задумчиво курила возле окна своего кабинета, наблюдая за прибывающими на открытие выставки гостями.

Людмила была высокой, ужасающе худой, некрасивой и умной женщиной, раз и навсегда замершей в возрасте «вероятно, около тридцати». Сколько ей было лет на самом деле, в модной и замкнутой тусовке живописцев, которую Людмила создала вокруг себя лет десять назад, не знал никто. Включая бесценную помощницу и секретаршу Голдиной, ее тезку Люсеньку.