Навь

После революции чудом уцелела, остальных расстреляли красные, потом так и осела в Ленинграде, прошу прощения, теперь Санкт-Петербурге. Умерла в блокаду. В роду передавалось, что она была графиня.

- Революция, красные, Ленинград, блокада?

- У вас что, ничего этого не было?

- Ладно, не отвлекайтесь. Так в вас течет кровь рода Драбицыных?

- Да, осталась небольшая частичка. Это важно?

- Очень важно. Потому что теперь вы Александр Драбицын, а я соответственно, ваш отец, Алексей Михайлович Драбицын.

Ну, блин! Глюк, я твой отец! Прямо запашком из ЗВ повеяло.

Осталось только обняться и зарыдать у вновь обретенного папаши на плече, пачкая его слезами и соплями счастья. Видимо это ехидное настроение отразилось на моем лице, потому что обретенный папа (на французский манер с ударением на последнем слоге) саркастически хмыкнул.

- Договорились?

- А что, есть варианты? Значит были, у вас вон карман оттопыривается.

- Были, - честно признался папа, непроизвольно оглядев карман. – Не оттопыривается. Взяли на понт старика.

- Что там у вас?

- Да так, ваш вопрос жизни и смерти. Ну теперь скорее жизни.

- Можно посмотреть?

Папа пожал плечами, и достав из кармана до боли знакомый «Вальтер», выщелкнул из него магазин, и протянул мне. Проверяешь? Ну хорошо. Я передернул затвор два раза, всегда так делаю для проверки, и быстро разобрал пистолет. Потом собрал, но с большим усилием – надеть обратно затворную раму, сжав пружину, неокрепшими детскими ручками, да еще в таком состоянии, довольно трудновато.

Папа (или «Старший», как я окрестил его про себя, все-таки как-то не катило называть его отцом) одобрительно наблюдал за моими манипуляциями.

- Хорошая штука, - я протянул ему ствол.

- Нравится? Попозже такой же подарю, - он вставил магазин на место и убрал пистолет в карман. – А теперь слушай внимательно. Что там у вас и у нас – поговорим попозже, время еще будет. Мне все равно, будешь ты придерживаться своей легенды или нет, все равно это бесполезно, рано или поздно проколешься.

Теперь ты в нашем мире навсегда, так что смысла нет что-то придумывать. А пока изучай новую легенду – ты теперь Драбицын-младший, тебе двенадцать лет, и ты вышел из комы, поэтому ничего не помнишь. Понял?

- Так точно. Понял.

- Ну вот и хорошо, - за милой улыбкой папочки проскочило что-то такое, что даже я слегка испугался, а меня испугать – это надо суметь. – Тебе что-то надо, пока будешь здесь лежать?

- Да. Книги. Детские энциклопедии там, атласы и все прочее.