Гангстер вольного города

Гангстер вольного города

Д. Лим, Дмитрий Парсиев

Глава 1

Батюшка размахивал над гробом кадилом и скороговоркой читал молитву. Кладбищенские воробьи устроили свару в луже возле его сапога, выглядывающего из-под рясы.

Казалось, своим бойким чириканьем, они пытаются батюшку передразнить, а вот собравшаяся толпа, хоть и старалась, как умела, внимать словам священнослужителя, но постоянно отвлекалась на птичьи разборки.

Я поднялся чуть выше над людскими головами, чтобы окинуть взглядом всех пришедших на мои похороны, и удивился.

Не думал, что соберется так много народа. Всё же последние годы жизни я провел почти затворником.

Проще говоря, лёг на дно. Но вот поди ж ты, никто не забыл! Все припёрлись посмотреть, как меня будут закапывать. Не стали отказывать себе в удовольствии.

Ощущая необыкновенную лёгкость бестелесного существования, я поплыл над толпой, всматриваясь в знакомые лица. И меня несказанно порадовало, что не на всех читалось злорадство и облегчение. Некоторые действительно выглядели опечаленными.

Ну что ж, наверное, так и должно быть: лики толпы отражают итог моей жизни. Я не только отбирал и наказывал. И помогал многим.

Батюшка закончил читать, и гроб на толстых веревках опустили в яму. Заиграла траурная музыка. Я вспомнил, как сам частенько недвусмысленно шутил в лихие девяностые, когда нужно было надавить на кого-то или сделать сговорчивее: «Над тобой заиграет музыка, но, ты этой музыки не услышишь...»

По всему выходит, что я ошибался. Вот и над моей тушкой музыка заиграла, но я её слышу прекрасно.

Люди начали выстраиваться в цепочку, чтобы отдать последнюю дань усопшему, то есть мне. Одни кидали в яму горсти земли и шептали слова прощания, другие в яму плевали, цедя сквозь зубы ругань и проклятья. Но и те, и другие затем отходили к богато уставленным столам, чтобы выпить и закусить — кто-то с печалью, а кто-то на радостях.

Что сказать, похороны мне закатили по высшему разряду. Жаль только, сам я уже не смогу опрокинуть стопку и переброситься со знакомым парой незначительных слов.

Увы, теперь я невидимый, бестелесный дух. Я могу только наблюдать.

Вслед за воробьями очередным непрошенным гостем припёрся кладбищенский попрошайка. Парни из охраны не пустили его к столам, но уважили, налив ему водки в пластиковый стаканчик. Попрошайка чинно принял посуду двумя пальцами и поднял на уровень рта.

— Кого хороните, добрые люди? — спросил он.

— Ювелира.

— А-а-а, вот оно чо, — попрошайка с уважением покивал.