Первый шаг

Голограмма планеты погасла, а на её месте на полу, остался гореть холодным серебристым пламенем символ Порядка. Встав в его центре, девушка с длинными пепельными волосами, маленького роста, курносым носиком и большими, добрыми глазами, хрупкого телосложения, всё ещё напоминающая ту маленькую, чумазую девочку, которая выживала на улицах родной планеты, скрывающаяся от безжалостных инопланетных захватчиков, тихим, приятным голосом произнесла:

— Господа и дамы, начнём нашу встречу. На повестке этой ночи стоит рождение нового мира, находящийся на грани технологической сингулярности.

Необходимо определить первую контактную группу. Кто возьмётся?

С ближайшего места тут же вскочил и подбежал Манус, упав перед Филией на одно колено. А следом за ним в полукруг встали на колени ещё восемь глав пантеонов.

— Я готов, — громко произнёс Манус, почтительно склонив голову.

— Ты же знаешь, не люблю я этого пафоса, — ответила Филия, подойдя ближе и положив руки на плечи, мягко поднимая своего ближайшего соратника с колен.

А в следующее мгновение произошло то что Филия, воспитанная Учителем в доброте и идеалах мира, никак не могла предположить: Манус, быстро спрятал руку за спину, поднимаясь с колен, гордо вскинул голову с короткими, колючими волосами, нацепив самодовольную ухмылку на лицо, и в следующий миг проткнул тонкую, девичью талию кинжалом с красным лезвием и зло прошипел:

— Всё что вам будет угодно, госпожа.

— Манус, что ты делаешь?! — выдохнула Филия, хватаясь за руку, вонзившую в неё клинок.

Первые восемь человек, что до этого момента стояли коленопреклонённые перед Филией, подскочили к девушке и, достав спрятанные в одеждах ножи, стали быстро наносить удары, торопясь успеть пронзить тело, оседающее на пол под жестокими ударами.

Белое, длинное платье Филии Дей окрасилось в красный.

Остальные участники совета пантеонов повскакивали со своих мест и поспешили в центр символа порядка, уже щедро окроплённого кровью, стремясь успеть на пиршество смерти и предательства.

Последним, неспешным шагом подошёл единственный человек, которого Филия могла назвать своим любимым. Звуки его шагов глухо разносились по замолчавшему Залу Советов. Обессилившая девушка, опускаясь на пол Дворца, смогла с хрипом выдавить из себя последние слова:

— И ты, Даучина?

Тело девушки уже давно не подавало признаков жизни, а люди всё кололи и кололи его, как будто надеялись превратить его в решето.