Тысячеликий Какаши

— Может, это ты глюк? Ты, — ткнул пальцем в грудь, — моя галлюцинация!

Седовласый на секунду задумался, а затем кивнул, и мир вокруг исчез вместе с ним.________Самая первая обложка и первое название

Глава 2 Мизантроп плюс мизантроп

Не могу сказать, что проснулся бодрым и свежим, потому что притворялся спящим, и пытался уснуть, пока от подушки не начала болеть голова.

Вставать с постели решительно не хотелось, выходить из комнаты - тем более. Я бы тут забаррикадировался, но это дом сенсея, а не мой.

Сев, повернулся к занавешенному окну и замер, пялясь даже не в шторы, а куда-то под подоконник.

То, что я обнаружил в своей черепушке воспоминания с чужого плеча, меня не радовало. Еще больше меня не прельщало резать глотки другим людям и рисковать шкурой за деньги. Их, как бы можно заработать множеством других занятий, но подозрительно. Если я внезапно захочу покинуть ряды шиноби, это привлечет ко мне много внимания.

В глянцевом боку непрозрачного стеклянного флакона отражалась чужая мне рожа, того седого пацана, с которым я оторванными конечностями перебрасывался.

Ну, задолбал он сильно, я в него даже кистью запустил с криком "Хэдкраб!".

— Адекватность — это не мой конек, — заходясь в нервном хихиканье, прошептал я.

Да и откуда ей взяться? Мне доступна память мизантропа Какаши и знание из сериала "Наруто", и там почти нихрена не было о детстве и юношестве того, чье тело я занял. Но зато, как постарше стану, таких звиздюлей огребать буду, м-м, мама не горюй!

Мои размышления прервал тихий оклик.

— Не пугайся, — с чашкой в руках зашла невероятно красивая женщина. Я засмотрелся на нее, как кролик на удава, и чуть не пустил слюну. Как в песне поется "Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую!". Ну да, ну да, но ты Какаши, а не Минато. Хрен тебе, а не Кушина!

А красноволосая нимфа, не подозревая о моих мыслях, села на краешек постели и, вручив глубокую плошку прямо в руки, ласково сказала: — Тебе нужно поесть, чтобы выздороветь, Какаши-кун.

Первое мгновение я хотел что-то сказать, но отвлекся на звонко жужжащую муху и наглухо залип.

— Какаши!

Помотав головой, зачем-то сказал "спасибо, было вкусно", чем заслужил полный жалости взгляд, пожелание скорейшего выздоровления, и был оставлен один на один с едой.

С палочками мне еще предстояло столкнуться, но к супу-пюре они были не нужны.

Смакуя каждую ложку, я понимал, что когда-нибудь отсюда выйти придется не только в ванную. Что придется общаться с кем-то из прошлых знакомых.