Брачные контракты

Так толком бабушкой и не побыла. И Танюшка моя… Для нее ведь какой удар будет – две смерти в один день. Бедная девочка…

Периодически я дремала, но просыпалась каждый раз, как в комнату входила Кана. Есть совершенно не хотелось, зато пила я бесконечно.

-- Нет, Кана, обедать я не буду. Лучше молока мне еще принеси, пожалуйста.

-- Фания, лекарь велел кушать хорошо! Сказал, что как очнешься – будешь голодная, и чтобы непременно тебе бульон горячий сделали. Так я сварила, давай мисочку принесу?

-- Налей тогда в чашку, я лучше выпью.

Глотать все еще было больно, а уж жевать я и вовсе не смогла бы – потрескавшиеся губы начали кровоточить, как только я слегка зевнула. Надо бы их смазать чем-то смягчающим. О погибшей девушке я вообще не могла думать. Так это было… несправедливо! Совсем еще девчонка! Оставалось только надеяться, что и она теперь родится в новом мире.

Горячий бульон я выпила почти с удовольствием.

-- Кана, посиди со мной немного.

-- Да дел у меня еще куча целая, когда же мне сидеть?

-- А когда освободишься?

-- Разве только к вечеру, детка.

-- Кана, я даже не знаю, кто она.

-- Так мачеха твоя! Неужели всё-всё забыла?!

-- Совсем всё – подтвердила я и жалобно посмотрела на…

А вот кто она, Кана? Тётушка Фании? Бедная родственница? Служанка? Кана тяжело вздохнула и присела в кресло.

-- Расскажи мне, где я живу, кто мои родители, сколько мне лет. Ну, и все остальное тоже расскажи.

-- Ой, беда-беда!

-- Кана, ты не волнуйся, ты немного расскажешь, я, потихоньку, и вспомню.

Стефания кир Шахнон, владетельница Мончи, единственная дочь и наследница Фердана кирус Шахнона, помершего год тому назад, аккурат весной. Невеста Жожеля кирус Пунта, девица шестнадцати лет отроду.

-- Кто невеста?! Я невеста?!

-- Фания, ты и есть -- любимая невеста.

-- Кана, а жених мой, он какой?

-- Справный, один сын в семье. Вдовец, уже два сезона вдовеет. Конечно, матушка у него – не мед, тут уж понятно…

Я смотрела на простоватое лицо Каны и спинным мозгом чувствовала – недоговаривает! И глаза вон в сторону отводит.

-- Кана, а мне жених, ну, этот Жужель раньше нравился? Ну, до болезни?

-- Да кто вас молодых разберет… То ты плакала, что за кого угодно, лишь бы из тоски этой вырваться. А потом плакала, что матушку его боишься… А он-то сам -- парень ладный и сдобный! Может, еще и сложится у вас всё.

И в глаза не смотрит, и кончик фартука теребит нервно.