Мост над Прорвой

– выдохнул Нарти на охотничьем.

– Бык, – Клах говорил негромко, но вполне внятно.

– Какой же это бык? – выговорил Нарти, опустив ухваченную было рогатину.

Бык скотина домашняя, охотники на него не ходят, да и нет в лесах дикого быка. Кладеные быки называются волами. На волах люди пашут и возят всякие тяжести. При нужде волов забивают на мясо, и этим тоже занимаются пастухи, а не охотники. Клах говорил, что в проводники попал из пастухов, так что ему виднее, какие быки бывают, но всё одно – странно.

– Что это у него между ног, – спросил Нарти, – там, где ятра должны быть?

– Это вымя, – непонятно ответил Клах.

– Дело в том, что это не совсем бык, а бычья мать. Называется – корова.

Вот оно как! Нарти знал, что по весне пастухи пригоняют откуда-то молодняк, но почему-то не думал, что это связано с путешествием через Прорву. Даже сказанная вчера фраза, что есть обход мимо Прорвы, и прежде там гоняли скот, не навела на верную мысль. Правильно сказал Клах: пока сам не увидишь, не поймёшь и не поверишь.

Корова была привязана к колу, глубоко вбитому в землю. При виде незнакомых людей, она забеспокоилась и попыталась отойти, насколько позволяла верёвка.

– Костёр разводи, – бросил Клах, и принялся, наконец, развязывать свой мешок.

На самом краю поляны стоял небольшой, срубленный из потемневших брёвен балаган. В первую минуту Нарти даже не обратил на него внимания, поскольку точно такое же строение имелось и на своём краю Прорвы. На своём балагане не было даже дверей, но никому в голову не приходило зайти внутрь.

Все знали, что там хранятся вещи проводников. Перед походом Нарти первый раз заглянул в запретный дом, но ничего особого там не обнаружил. Несколько больших и малых горшков, мочальная кисть на длинной ручке, ещё какие-то мелочи. О назначении всего этого добра он не расспрашивал, справедливо полагая, что за три года успеет узнать. Теперь предстояло всё узнать за оставшиеся три дня.

В этом балагане тоже были горшки и инструменты.

Разве что кисти не нашлось. Зато неподалёку громоздилась куча хвороста, стащенная как специально для будущего костра. Огонь ещё не разгорелся как следует, когда Клах позвал:

– Иди сюда и смотри.

На траве были разложены предметы, очевидно потребные для предстоящего действа. Кое-что Клах принёс из балагана, часть достал из своего мешка. Корова, устав бояться, спокойно щипала траву.

Клах поднял короткую дубинку со вделанным в конец тяжёлым чёрным камнем.