Маскарад

Смертельно больной двойной агент, тонущий в интригах - не та судьба, которой я себе желал, но тут уж имеем, что имеем. Так или иначе, сегодня всё закончится. Удачно ли, нет ли - другой вопрос.

Чёрный автомобиль, громко тарахтевший угольным двигателем, и рассыпавший синие искры из своего алхимического «сердца», медленно катился по тёмному Петербургу.

Вечные синие магические фонари только подчёркивали тьму и делали её ещё более холодной и уродливой. Чёрные окна, проваливающиеся деревянные мостовые, непролазная осенняя грязь - всё синюшное, как лицо покойника.

Вдалеке виднеется исполинская, уходящая в облака, белая полусфера. Чёткие геометрические очертания огромной охранной печати над Петропавловской крепостью размыты и смазаны туманом.

От запотевшего окна дует, сырость и холод пробираются под мундир, обволакивают, отнимают тепло. Зуб на зуб не попадает, а пальцы коченеют и не слушаются. Жаль, что не нашлось подходящей шинели.

«Слишком долговязый ты, Петров. Слишком».

Шофёр иногда бросал на меня настороженные взгляды в небольшом зеркале и явно хотел что-то сказать, но в последний момент передумывал.

Что ж, его можно было понять. Я тоже был немало удивлён, узнав, что человек, который должен будет отвезти меня на бал, также работает на большевиков. Это не могло быть простым совпадением: похоже, Владимир Ильич точно знал, кого следовало вербовать, как будто карты и впрямь помогали ему видеть будущее.

Чем ближе ко дворцу, тем светлее становился город. Вместо дешёвых магических светильников появились добротные газовые фонари, а на улицах – прохожие.

Мимо проезжали автомобили, цокали копытами лошади, запряженные в экипажи. Светились витрины дорогих магазинов и лавок, в ресторанах не было свободных мест, ветер то и дело приносил обрывки весёлой музыки. Создавалось впечатление, что бал не ограничился дворцом, а выплеснулся на весь центр Петербурга.

Возле помпезного здания Императорской Академии Колдовства и Алхимии стояла группа студентов в расшитых серебряными звёздами синих мундирах.

Юноши курили самокрутки и выпускали из лёгких разноцветный дым, который уносил промозглый ветер.

Над Зимним дворцом водили хоровод сгустки яркого света: они то разлетались в стороны, едва тлея, то собирались в огромные фигуры существ из русских сказок, меняли цвет и сияли просто ослепительно, озаряя всю площадь и бросая отсветы на сырую брусчатку. При мне огоньки сложились в исполинского Змея Горыныча, изрыгающего кажущееся живым пламя изо всех трёх голов.