Дутар без струн

Караванщики расступились, дав диване место у огня. Поблагодарив всех поклоном он сел на песок. У его ног поставили пиалу с ароматным чаем, кто-то заботливо подвинул глиняный ляган с сушеными финиками, насыпанными поверх горячих лепешек. Все молча следили за его приготовлениями. Дервиш заботливо поправил полы залатанного чапана, накрыв ими колени скрещенных ног, тяжело вздохнув закрыл глаза. Его пальцы, стали перебирать невидимые струны дутара и вот, он затянул горлом песню. Голос Санги, что ветер пустыни, плавен и печален, а за не слышным звоном струн, слушавший песнь – видел жизнь… …В позднюю осень, пустынью холодной.

Шел караван из далекой земли. В ручье каравана, из Самарканда, Два друга шли – Вали и Сангали… * * * – … Давай отпустим. А? Долговязый Сангали, прижав к груди платок с лепешками, держал за руку старуху цыганку. За его шароварину уцепился цыганенок лет четырех и отчаянно верещал. – Зачем тебе она? – спросил юный караванщик. – Делай что слышал! – сказал Вали, заламывая старухе другую руку. – Не знаешь, по дороге объясню. Ну, давай, потащили в стан. Старуха с мольбою посмотрела в глаза Сангали. Она понимала, что юноша еще не очерствел душою, ждала от него помощи. В ночной пустыне, под полнолунную, светло как днем и чтобы видеть в ее глазах страдания, приглядываться не надо. Слезы на изборожденном морщинами лице старухи говорили о муках, а сжатые в нить губы – о решительности. – Не слушай друга, не знает он правды. Поверьте и отпустите. Я должна помочь одному доброму человеку. Ради ребенка прошу. Цыганка закашлялась. Видно, что сил в ней ровно столько, чтобы стоять на ногах. Сгорблена, за поясницу держится. Ребенок завыл еще громче, будто знал, что речь за него. Ещё яростней он стал трепать штанину караванщика. Вали ухватил малыша за шиворот. Грубо оторвав от Сангали, он отдал его старухе. – Дитя хоть пожалей! Не плачь родной, я рядом. Она прижала ребенка к груди. Почувствовав тепло слов, мальчонка замолк. – Держи подле себя.