Летящая высоко

Была бы она посмелее, сама подошла бы к Келе и позвала гулять. Как Комаси подошла к Нитису, прямо на деревенской площади, при всех. Братик вымахал в высокого, симпатичного парня и его красоту не портил даже шрам через всю щеку, полученный в прошлую зиму во время налета разбойников из прерии.

Они переправились через реку ночью, перелезли через палисад, бесшумно прирезали двоих воинов, беспечно дремавших на посту, и рассеялись было по деревне, но к первом же дворе, куда сунулся один из налетчиков, его заметили и подняли тревогу.

Мужчины племени высыпали из домов с охотничьими луками, копьями и ножами, запылали факелы и наспех разведенные костры, и тут оказалось, что разбойников не больше десятка и что они хоть и вооружены стальными ножами и топориками, но истощены и оборваны. Лишь двое или трое предпочли биться до конца (в схватке с одним из них Нитис и получил шрам на щеку), остальные сдались, даже не пытаясь сопротивляться или бежать. Они разговаривали на диалекте дальних племен прерии, который в здешних местах понимали, хоть и с трудом, и сбивчиво, жалобными голосами уверяли, что хотели взять лишь немного еды. Их родное племя, монготы, приняло веру блеклых людей, возле земель которых кочевало («Черные видящие пришельцев купили наших старейшин за железо,», — злобно сказал один из пленников), и тогда несколько десятков недовольных покинули кочевье и отправились в сторону зеленого ветра. Ближние племена, враждебные монготам, не приняли их и погнали дальше; дальние же видели в беглецах пришлых браконьеров, которые пытаются бить гром-быков на чужой земле. Все женщины и дети и большая часть мужчин погибла от холода, голода и стрел, и оставшиеся, еле-еле выбравшиеся из прерии к реке, от отчаяния решили ограбить стоявшую на другом берегу казавшуюся мирной и беззащитной деревню сеанти.

На следующий день вождь объявил им свое решение — зарезавшие часовых будут казнены, остальным монготам будет позволено остаться в деревне — первую зиму на правах рабов, затем как полноправным членам племени.

Если же убийцы не признаются, то смерть ждет всех пленных. После недолгого замешательства один из разбойников вышел вперед. Невысокий и плотный, со сломанным носом и перебитой ударом тяжелой дубинки рукой, он говорил спокойно, хотя его темная кожа, казалось, посерела от страха.

— Вашего воина убил я, Таламатан из племени монготов. — мрачно произнес он. — Второго зарезал Юнундат, но он уже мертв.