Волчий хлеб

Прежде, чем попрощаться у калитки, Арен тайком забрал из туеска одну маковую булочку.

8

Рута проснулась от маминого прикосновения к плечу. Солнце уже вовсю светило, обещая полный летнего зноя день.

– Я проспала? – спросила девушка.

– Одевайся, дочка, – взволнованно сказала мать. – Там к тебе жених пришёл, свататься.

– Что за шутки?

– Это ты мне скажи, что за шутки. Две ночи гуляешь, а с утра приходит парень и жениться хочет.

– Мама, да я ничего…

– Оденься! – холодно велела мать и вышла.

Наскоро заплетая косу и затягивая шнурки на рубашке, Рута даже гадать боялась, кто же пришёл к ней свататься. Боже, что родители скажут? Незнакомый парень, ни кола ни двора…

Смертельно бледная, девушка вышла в горницу. А там этим утром будто светлее стало, хоть и хмурились оба Рутиных родителя. Посреди комнаты, точно яркий костёр, сиял улыбчивый Иль. Увидев девушку, он засветился пуще прежнего. А та только и смогла, что спросить:

– Где Арен?

– Так ведь он всё тебе вчера рассказал.

Раз видишь меня днём, то сама знаешь, где, – Иль замялся, поглядывая на родителей Руты, но всё же продолжил: – Брат сказал, что ты нас с ним любишь одинаково, а раз так, то нечего обоим мучиться, и вручил мне маковую булочку. Теперь я человек и могу к тебе посвататься… Или ты не рада?

Рута смотрела на него, милого, пригожего, ради неё готового на всё на свете, и не радовалась. Не говоря ни слова, она выбежала во двор. Отец грозно окликнул, но девушка не обратила внимания.

Что же теперь делать? Вот так вот взять да и остаться с Илем, потому что братья сами всё решили? Бежать в лес? Но зачем? Арен теперь волк, всё с той же душой, но волк, зверь бессловесный, с клыками и серой шкурой, навсегда!

– Как ты мог? – глотая слёзы, прошептала она то ли Илю, то ли Арену.

Взгляд Руты метнулся по двору, как синица, пойманная в клетку, и остановился на ярком сполохе, мелькнувшем у поленницы.

Сначала появилась та же белая голова, что и в ночь перед появлением волчат, а потом вместо неё – полупрозрачная лисица. Зверушка глянула на девушку и истаяла в воздухе. Осталась только горсточка жёлто-оранжевой морошки.

О чём Рута думала, когда положила душистые ягоды в рот? О синих глазах, которые всё равно не увидит? О поцелуе, который всё равно не повторится? Рута просто хотела быть с ним, неважно, где, неважно в каком обличье.