Что-то, кроме ненависти

Из-за такой интересной политической обстановки временами въезд в Империю становится достаточно проблематичным мероприятием, которое мои инквизиторские инсигнии едва ли облегчают. Раубриттеры, да и просто обычные мародёры, обычно на них не смотрят. Куда больше их привлекают хороший конь или добротные сапоги. Одни раз меня пытались ограбить даже за пуговицы на моём кафтане, которые были слегка желтоватого цвета. Наверняка, идиоты, приняли их за позолоченные.

Впрочем, их худое зрение уже явно не моя проблема.

Пусть с этим разбирается апостол Пётр, прости Господи.

Третьим пунктом у меня идёт, конечно же, внутреннее состояние самой не-Священной не-Римской не-Империи. В отличие от своего же предшественника, нынешняя Империя представляет собой какой-то хлипкий конгломератец герцогов, баронов и прочих власть имущих, которые постоянно что-то делят между собой, но одновременно объединены идеей, скрепляющей их прочнее всяких союзов и вассальных клятв. Грызня за императорский, почти бесполезный престол, вот что единит всех этих феодалов, вот что не даёт им расползтись в разные стороны, словно тараканы.

У большинства из них, к тому же, все владения представляют из себя десяток человеческих душ и ров вокруг небольшого родового замка. Всё это невероятное число бесконечных границ, таможен, лордов и их заскоков, связанных с давними обидами на соседей, очень сильно мешает работе и перемещению. Уже не говоря, как сильно от этого страдает торговля.

Ну, и последним пунктом отдельно стоят вюртембергские болота.

Это моя личная Голгофа, на которую я взбираюсь каждый раз, когда пытаюсь заехать в Империю со стороны Французского королевства. Если же моё скоротечное и неприятное пребывание в этой отвратительной местности омрачается ещё и необходимостью здесь работать, я начинаю едва ли не выть на луну от тоски.

Сегодня – как раз такой случай.

Болотная слякоть хлюпала у меня в сапогах, пока я, аккуратно прощупывая длинным шестом дорогу впереди, шёл по всё более редким и редким следам ушедшего вперёд отряда.

Ведьма была сильна.

Впервые её опознали ещё в Париже. Смерть барона де Ритта, стены спальни измазаны в крови, прислуга проснулась ночью от жутких криков ужаса и боли, а когда ворвалась в спальню барона, всё было уже кончено. Одновременно с этим пропала одна из куртизанок де Ритта, не так давно появившаяся подле его персоны и полностью завладевшая разумом и сердцем бедняги.