Трудно быть ками

И вряд ли потому, что здесь, по рассказам, можно было встретить всяческую нечисть: от гневных духов-мононокэ до демонических котов-бакенэко. Какого нормального японца удивишь ёкаями? Причина была проще: ранее поблизости располагалась деревня нелюдей, только не ёкаев, а неприкасаемых-ханин, то ли дубильщиков, то ли изготовителей сандалий, то ли палачей, которых ещё при Тоётоми Хидэёши отселили подальше от столицы. С началам эпохи Мэйдзи, когда отменили сословия, жители разбежались, но место по-прежнему считалось нехорошим.

В глубине леса стоял старый храм, посвящённый Фудо-Мёо или какому-то другому воинственному божеству. В мирные токугавские времена храм был заброшен, и стали поговаривать, что обиженный бог сходит с алтаря и бродит по округе. Говорили, что умилостивить его можно возлияниями из самого крепкого сакэ, потому храм прозвали Пьяным святилищем.

Фудзита-доно спешился и вошёл. Стоящий внутри храма дух подтверждал все ходившие о нём слухи. Хоккай-хоши спал, уткнувшись лицом в миску с остатками американских консервов, но услышав шаги инспектора, поднял голову.

— Я сам её изобрёл! — провозгласил он. — Зажигательную смесь! И ему принёс! Говорю, способствует устроению праздничных огней, ты ж страну объединяешь, у тебя праздник за праздником пойдёт… Молодец, грит, давай её сюда. И нас всех на горе Хиэй этой смесью… праздник устроил… орёл наш Ода-доно…

После этого Хоккай-хоши пропел начало запрещённой ещё во время войны Гэмпей, но вечно актуальной песни «Шумел-гудел пожар в Киото», грохнулся на лавку и захрапел.

Увы, благочестивый спутник Танского монаха после сожжения обителей на горе Хиэй непоправимо тронулся умом. Сюда его привели воины Северной армии, возвращавшиеся из Осаки после Зимней осады. С тех пор Хоккай -хоши мирно жил в храме, если не считать периодических запоев.

Очередной самогонный аппарат, чудо инженерной мысли, пришлось разбить. Сердце инспектора при этом обливалось кровью. Фудзита-доно и сам был не дурак выпить, но теперь, когда ему наливали, неизменно отказывался.

«После наступления Мэйдзи я завязал, — утверждал он. — Потому что как выпью, непременно хочется зарезать кого-нибудь». Последнее даже было правдой.

За алтарём стояла древняя молитвенная мельница. Инспектор сложил руки, прочитал «Нама Амида буцу», после чего крутанул ручку. Мельница заскрипела и выдала документы с новым именем.

Раздался шум, который в эту эпоху, тем более не так далеко от города, трудно было представить. Лицо инспектора просветлело.