Троя

Эней и сам собирался в Фивах не только договора торговые заключать (точнее, благодаря тому же надутому павлину Гелену – перезаключать), но и слегка развлечься. И сейчас бы еще не против. Но какие тут веселые забавы - когда невесть чего хочет Ээтион, а рядом – Парис? И этот-то (только отвернись!) – уж развлечется, мало никому не покажется. Всегда так было.

Но Гектора мальчишка хоть слушался. А какой для него авторитет Эней, с которым друг у друга троянских гетер отбивали? И в окна к «честным» горожанкам наперегонки лазали?

- Да не волнуйся ты так, Анхизид! – улыбаясь, шепнул юный балованный красавец.

Никуда. Эней тоже никуда со временем не денется. На ком прикажут – на той и женится. И взгляд цепкоглазой царевны Креусы, средней дочери Приама, всё из памяти не выходит. Оценивающий такой, запоминающий. Приглядела бы за это время кого другого, а?

А то отец ведь заметит – голодным клещом вцепится. Решит – честь оказали.

Вот если бы умнице Кассандре не светил храм, на ней бы можно жениться. Хоть не болтунья, не сплетница и не вздорная истеричка. Ужились бы. Но лучшая из дочерей Приама – недоступна, как Селена-Луна.

Интересно, какова дочь Ээтиона? В прошлый раз ее сватам даже не предъявили. Может, в этот повезет больше?

2

Предъявили. Уважили. Вот она.

Рыжая девочка во взрослом платье. Любимая дочь фиванского царя Ээтиона. По слухам – избалована так, что воспитание Париса еще строгим покажется.

- Ну как тебе царевна Андромаха? – еле слышно шепнул Эней троюродному братцу.

Замялся. Слова подбирает. Зря, что ли, сладкоголосых аэдов слушал? И всем подряд гетерам читал…

А тут всё позабыл. Разом.

Еще бы! Заморских дочерей чужих правителей представляют иначе. Чтобы пышные волосы – златые, как казна царя. А в распахнутых глазах – бездонная голубизна небес. Груди – как полные чаши. Щедрые бедра подобны… Ну и так далее.

Эх ты, Парис! А то собственных сестер не видел.

Ну давай, Парис, ты много стихов и песен слышал. Сравни уж юную дочь хитрого царя Ээтиона Фиванского с чем-нибудь… с кем-нибудь. С брыкливой кобылицей, к примеру.

Царь Ээтион завел речь – из тех, что Эней особенно не любил. Потому как половину не понимал.

Зато отец распрекрасной царевны Андромахи явно понимает союзнические отношения иначе, чем юный Парис.