Слепая птица

А видеть разное могу, только не всегда». Уж после, когда она успокоилась и попривыкла к нам, пояснила – осеняет ее, когда она из себя выйдет – разозлится там, испугается. Тут главное – угадать направление верное, потому что видит она разные разности зараз. Как зарница полыхнет, говорит, и путь осветит. Тут мы смекнули – не дураки же, что грех этим не воспользоваться, и оставили девчонку у себя.

--Она всегда такие ужасти предсказывает?

--Не всегда. Иногда очень даже пользительные вещи говорит. Мы в Фораннане жили - не тужили с того, что она подсказывала.

То есть мы об этом никому ни слова не говорили.Гадалок и шарлатанов в Карнионе, сам знаешь, на каждом рынке пруд пруди, им и не верит никто, даже Святой Трибунал на них наплевал слюною. Так что не этим мы зарабатывали. Не лучше ли увидать, где что ценное лежит, да угадать, как его взять?

--Вестимо, лучше.

--Да только о прошлом годе Аймер привиделось, что придет в Фораннан холера. Юсташи и заблажила – уедем да уедем, я против был, да она уперлась.

Что ж поделать – съехали мы в Нессу. И верно – холера в Фораннане тьму народа выкосила. Да только зараза и сюда дотянулась. Мне ничего, а вот Юсташи в три дня не стало. А худо без напарника! Мы с Юсташи лет пятнадцать работали, привык я… Аймер на это дело не годна, мала еще. Вот тут и принесло тебя, кум Фабьен.

--Да уж, повеселились вы, пока я за хозяином горе мыкал. Больно хитро как-то все это… а только, если взаправду оно денежно и безопасно, я в доле.

--А то! Слушай меня – и не придется более браслеты носить и за веслом горбатиться. Только осточертел мне что-то Юг, хочу в иные края податься.

--Ты ж сам говорил – на Севере до сих пор война.

--Псу под хвост этот Север! В столице имперской настоящие деньги крутятся. Только пусть Аймер вперед посмотрит… если получится.

--А что так?

--Ты же слышал, когда ее осеняет. А ее с каждым годом все труднее из себя вывести. Уж мы с Юсташи и били ее, и голодом морили – хоть бы хны проклятой девке.

--Привыкла?

--Вроде того. Она как чувствует, когда со зла бьют, а когда нарочно, для дела. А если нарочно, так она не злится и не пугается.

Фабьен приумолк. Морщины на его лбу пошли волнами – думал.

--Слышь, Масе, а сколько лет ей?

--Да черт ее знает. Всяко больше десяти, но меньше пятнадцати.

--Стало быть, не такая уже мелкая. Так ты ее только бил?

--В каком смысле «только»? Бывало, и огнем учил, и железом.

--Не, я не про то.