Меня будут ждать

Ее муж пришел через пару дней. Ясиня узнала его, выглянув в окно. Он ходил вокруг дома, пытался попасть внутрь, в гневе разбросал поленницу. Ушел.

Через несколько дней, вернувшись с охоты, я застал его под домом. Он подпер снаружи дверь, чтоб никто не мог выйти, и высекал камнем искру – поджечь солому. Увидев меня, он схватил валявшийся возле его ног топор и ринулся в мою сторону. Кинжал против топора – игра не на равных. Я отступал, понимая, что нужно действовать быстрее, если я хочу выжить.

Я рассек ему шею. Он упал, захрипел.

Одежда и земля пропитывались кровью, а я стоял и понимал, что убил человека, и ничего уже поделать нельзя.

Надо спрятать тело, а земля промерзла, копать долго, до болота полдня пути лесом. Осталось только отнести его подальше, в то место, где видели недавно медведя и изобразить на нем рваные раны, имитируя медвежью атаку.

Ясиня смотрела на меня в окно. Кем она меня теперь считает? Убийцей мужа или спасителем?

Я отнес тело ее мужа подальше от нашего дома, нанес ему еще несколько рваных ран и бросил, зная, что тут его быстрее найдут животные, чем люди.

Залил кровь перед домом водой, чтоб она хоть немного впиталась в землю. Хотя я охотник, могу объяснить все разделкой туш.

Ясиня встретила меня молча, стянула окровавленную одежду, и бросила в корыто с водой. Меня умыла мокрым полотенцем, обняла.

Я выдохнул, сгреб ее в объятья и заплакал. И вдруг вспомнил ее рассеченное лицо, ногу, повисшую на лоскутках кожи, как рыл ножом яму, закапывая часть ее, часть Ясини.

А ведь она на него не нападала.

Напал он. Как и сегодня на меня. Это была самооборона.

Она уложила меня на кровать и легла рядом, прижавшись, что-то рассказывала, даже, мне кажется, пела. Как я вернусь в свое время? К Маргарите? К работе? Никто, кроме Ясини не знает, что я убийца, но это знаю я сам.

Я понимал, что надо вернуться, поговорить с психологом, рассказать про случившееся. У нас были случаи самообороны. Была гибель наших сотрудников, но это разное – когда читаешь отчет, и когда убиваешь сам.

Ты словно что-то убиваешь в себе.

Надо к психологу, но там Маргарита, я не могу сейчас туда.

Время лечит. Я немножко отойду, и пойду домой.

Утром я вспомнил про узелковое письмо. Рассказал о нем Ясине. Она попросила нарисовать его. Я нарисовал, показал другие слова, символы. Взялся ее обучать, вязать узлы. Пытался отвлечься, но все валилось из рук.

Через неделю прибежал тот же мальчишка, сказал, что мамке опять плохо. Я собрался и пошел, оставив Ясиню дома.