Человек без снов

Светловолосая, стройная, легко идущая миниатюрными ножками по ступеням, дочь барона Сент-Одель окинула взглядом зал, отца и Рата.

Воин виновато отвёл глаза, заметив недовольно сдвинутые брови девушки. Пятнадцатая весна леди Лилии сделала её прекраснее всех на земле, и Рат не мог не заметить этого. Если бы он мог любоваться ею, не отрывая глаз!

Учёный, алхимик и врач барона Сибелиус в тёмно-синем балахоне и бархатном берете на седеющей голове, с высоким гладким лбом над голубыми, как венецианское небо, глазами, мельком глянул на молодых людей.

Сильными сухими руками с длинными пальцами он проверил рассыпчатость порошка и высыпал его в тёплую воду. Взял колбу, встряхнул содержимое несколько раз, посмотрел мутность раствора на просвет. Порошок хорошо растворялся, намного лучше, чем в прошлый раз. Это обрадовало врача, он удовлетворённо улыбнулся. Не всем алхимикам удаётся добиваться такого эффекта для порошка в остывшей воде. Другое дело — жидкости, но этот порошок — его удача! Многочисленные опыты не прошли даром.

Сибелиус вылил содержимое колбы в деревянную кружку. Заметив, что Лилия села в кресло рядом с отцом, поднёс кружку ко рту Рата:

 — Выпей это, мальчик!

Не удержался, похвастался:

 — Уверяю тебя, эффект будет более быстрый и лучший.

Рат снисходительно улыбнулся ему и выпил:

 — Совсем нет привкуса, будто чистая вода, — тихо заметил он, чтобы барон не услышал.

Сибелиус порозовел от похвалы. Он был совсем не стар, всего под пятьдесят, и тщеславие ещё тешило его душу.

Врач был примерно одного роста с воином, поджар, мускулист, подвижен. Он прикрывал собой Рата, пока говорил с ним. Барону не понравилась задержка:

 — Что ждёте?!

Палачи тотчас поставили скамью в обычное положение и отошли на безопасное расстояние, предварительно набросав у изголовья Рата сухой тростник с соломой.

Первый спазм почти сразу сотряс тело воина. Затем судороги пошли непрерывно. Верёвки и цепь не позволяли согнуться, врезались в кожу.

Наконец рвотные массы выплеснулись из его рта. Рат максимально поворачивал голову, чтобы не захлебнуться.

Барон Джеймс, вцепившись в деревянные львиные головы, наблюдал за его полуагонией. Через несколько минут непрерывных судорог желудок Рата совершенно высох, только кашель сотрясал его, ослабляя тело.

Барон откинулся на спинку кресла, насытившись мучениями жертвы. Повеселел:

 — Теперь отмойте его! Пора ужинать, — и удовлетворённо зевнул.