Каледонский Безумец

Ждал, когда меня призовут, и теперь, когда это случилось, я буду рассказывать вам историю своих жизней с помощью этих хитроумных устройств. И да поможет мне в этом пламя великого Бели, разжигающее наш ауэн сквозь века и тысячелетия!

Уверен, что вы никак не можете понять, кто я. Нетрудно сказать.

При первом рождении я получил римское имя Моридунон – Морская твердыня, которое в моей семье, где мы говорили на одном и том же языке, переделали в Мирддин.

Меня называют Лалойкен – Неугомонный.

Меня называют Сыном Кромешной Тьмы.

Меня называют Безумцем из Каледонского леса.

Я - Мидир, сын Дагды, величайшего из Детей Неба; владыкаПолых Холмов и тайных волшебных троп, что пролегают между ними.

Не столь долго, но именовался – и именуюсь – я Эмрисом, Амброзием, дабы скрыть подальше от врагов истинного Аврелия Амброзия, лучшего владыки своего времени, и так и остался я его названным родичем.

И только потом, много лет спустя после моей последней смерти, с лёгкой руки христианского жреца, коего накрыл истинно друидический ауэн легенды об Артосе-Медведе, я стал называться так, как было благозвучнее для новых почитателей наших сказаний, – Мерлином.

Вот сколько у меня имён, и ни одно из них не менее важно, чем все другие.

Вселившись в тело этого занятного соискателя нашего божественного ауэна, я хожу по улицам вашего города, всматриваюсь в лица людей, узнаю их помыслы, привычки, обыкновения и понимаю, что сегодня никто не постигает мудрость, склонившись над свитками или древними камнями, на которых начертан Огам.

Общение с Легендой сегодня вам недоступно. Ваши слова сиюминутны, а намерения быстротечны, они легко сменяют друг друга. Поэтому я буду рассказывать вам о себе здесь – через эту непонятную коробочку, благодаря которой написанное одним могут во мгновение узреть девять раз по девять десятков и ещё столько же людей по всему миру – и даже это не предел. В живом теле всё вспоминается гораздо быстрее, чем в состоянии бесплотного духа, который изредка будоражат лишь пресные грёзы заурядных фантазёров. Настало время поведать обо всём самому. День за днём, одна история вслед за другой…

Начну, пожалуй, с конца, который и был началом всего.

Год моего и моей сестры-близнеца Гвенддид первого рождения – тот, который после долгих споров лжежрецы Йессу Гриста через много лет со дня моей последней смерти назовут пятьсот тридцать седьмым от рождения своего бога…

Я был этим годом. Я был всем, к чему прикасался и о чем только мог помыслить.