Дом чернокнижника

А потом Алеша внезапно, в один миг, всё понял: в ящике этом устроены были приспособления, чтобы играть на огромном клавесине изнутри.

Он отвлекся, обозревая хитроумный механизм. И уразумел, что над ним захлопнули крышку, лишь тогда, когда его облепила душная тьма, отдающая воском и канифолью.

Алеше показалось: его не просто уложили живым в гроб, но еще и выбрали для этого чужой гроб, предназначавшийся какому-то карлику-горбуну. Желудок у Алеши скрутило, а перед глазами всплыла в темноте ослепительно яркая точка – как Полярная звезда на черном бархате неба.

Алеша со свистом втянул в себя воздух, зажмурился и помотал головой – насколько это позволил ему сделать кривой гроб. Но, когда он снова распахнул глаза, точка-звезда не только никуда не пропала – она словно бы стала еще ярче. И Алеше понадобилось сделать еще вдохов пять или шесть, прежде чем до него дошло: он видит стеклянный фонарь, где теплится одна-единственная свеча. И приладили этот фонарь так, чтобы он освещал приспособление, имевшееся внутри.

Француз что-то громко произнес, и толмач перевел его слова для Алеши:

– Он говорит: это устройство сконструировали по чертежам какого-то там Ньютона. – И прибавил от себя: – Наверное, это тоже – иностранный музыкант.

3

Во время той первой пробы в Карлсбаде мэтр вытащил Алешу из музыкального ящика всего через минуту. Самое большее – через полторы. Не был мэтр жестокосерден – не хотел мучить дитя понапрасну. И спросил – через толмача – готов ли отрок выучиться хитрой науке: музицировать при помощи сего инструмента, оставаясь для всех невидимым?

Алеша и сам не понял, почему он ответил: да, готов.

Когда они ехали домой, в Россию, тяжеленный инструмент везла четверка битюгов, запряженных в умягченную соломой телегу. А во время остановок мэтр Корнель обучал своего юного помощника. Показывал ему (вначале – при поднятой крышке клавесина), как нужно управляться с диковинным механизмом. И заодно учил Алешу азам французского языка – а сам перенимал у него русскую речь. Так что к моменту возращения в Москву они сделались уже почти что друзьями.

Хоть кое-кто из царевниного окружения и поглядывал на мэтра с сомнением и даже с негодованием – подозревая его в неестественной склонности к своему ученику.

Но это уж, конечно, была полная чушь. Мэтру-то нравились женщины! Причем, к сожалению, не только молодые.

Первое совместное выступление мэтра и Алеши состоялось поздней осенью 1716 года: вечером в праздник Казанской иконы Божией Матери.