Секунд-ротмистр

– Что это тебя с такого отменного вина, – проговорил, вздыхая Федор, – в депрессию потянуло? Вроде мы с тобой все точки поставили еще в Австралии на все вопросы. – Меншиков попытался выговорить слово – инкарнация, но язык, будь оно не ладное, ни в какую не желал этого делать. Федька в отчаянии махнул рукой, отчего чуть не уронил свой стакан на стол. Выругавшись, успел подхватить, расплескав всего лишь несколько капель. – Неужели ты предполагаешь, что Ульян Меркурьев[2 - Персонаж романа «Опричник»]был проклят?

– Да нет, – проворчал Сашков, – дело не в нем.

Но все равно Александр задумался. Нужно ведь было как-то объяснить старому приятелю, что он подразумевает, ведь пока они друг друга просто не понимали. Один раз Сашков вот точно так же требовал от Меншикова отправиться в прошлое. Тогда это у них получилось. Правда, повозиться изрядно пришлось. Даже одного знакомого в Австралии привлечь. Хорошо, что хоть тайна путешествия осталась секретом. Но как бы то ни было, причину гибели купца узнали, тот ушел в открытое море и сгинул. Даже поняли, почему он это сделал. Заодно с людьми интересными познакомились. Все вроде нормально, а тут эта ненужная хандра ударила. Депрессия овладела, когда вроде бы для нее и причин как таковых-то и не было. А все потому, что не везет! Вот не везет и все, хоть вешайся. Может проклятье, какое? Вот как тут не подумать об этом? Как?

– Видишь ли, Федор, – проговорил Александр, – знать, кем ты был в предыдущей жизни это одно, а располагать сведениями о своей семье это совершенно другое. Тебе интересно знать, от кого идет твой род? – Впрочем, увидев реакцию Федьки, улыбнулся, – Ну, тебе-то хорошо, ты хоть до Меншикова всю свою родню знаешь, а я? А ведь судьба Ульяна Меркурьева – на мою совсем не влияет. Несмотря на то, что женский тип, который нравится Меркурьеву и мне, один и тот же. Я даже встречался с одной, да вот только… Супругой она моей так и не стала. Я, Федька, понимаешь, до сих пор холост…

– Санек! Нашел о чем печалиться, – перебил его Федор, наклонился и достал с пола еще одну бутылочку, – я вот уже больше года холост и не жалею.

Федор Меншиков еще недавно был женат. О своей супружеской жизни он распространяться не любил, один раз, правда, в пьяном угаре проговорился, что делил очаг со своей благоверной аж больше двух лет. Вот только рутины хрупкая семья не выдержала. Развалилась. То ли Федор поумнел, то ли она стала «умной» – они разбежались.

– А может и у тебя энто тоже самое… – пробормотал Сашков.