Шанель № 666

Я беспокоюсь, как он отнесется к Гарри…

– А как он относился ко всем предыдущим мужьям?

– С философским спокойствием, но у него все время было такое выражение лица, словно он спрашивал: «И что же будет дальше? Кто следующий?»

– Думаешь, сейчас произойдет то же самое?

– Если не хуже.

– Ладно тебе, мальчик он уже большой, я в последний раз видела его, когда Владу было лет одиннадцать – двенадцать, такой был красавчик, просто картинка.

– Почему был? Сейчас он стал еще лучше, от девчонок, прямо спасу никакого нет, иногда знаешь, что приходится делать?

– Что, отстреливать их из ружья?

– Я иногда притворяюсь его женой.

– А он об этом знает? – расхохоталась я, и пара гостей обернулось.

– Он сам меня просит.

– Сам?!

– Да, пару раз приходилось открывать дверь с нахальным выражением лица, и самозабвенно врать, что поделать, не оставлять же сынульку в беде.

– И тебе ни разу в волосы не вцеплялись?

– Пока бог миловал.

Так уж получилось, что Божена была о-о-очень молодой мамой…

– Девушки, о чем вы тут секретничаете? – к нам подошел Марк в обнимку с Гарри, их немного покачивало из стороны в сторону.

– У нас разговор!

– Понятно, удаляемся, – мужья обнялись покрепче и отчалили к группе, стоявшей у камина.

Теперь нам не было стыдно принимать гостей в нашем доме. «Мальтийский Замок» мы обставили так, как подобает приличному замку, чьи владельцы еще не окончательно разорены…

– Ива, я хочу тебя кое о чем попросить, – Божена прикурила сигарету.

– О чем?

– Давай выйдем на балкон, здесь так шумно.

– Давай, надеюсь, ты не попросишь меня спрыгнуть с него?

Божена усмехнулась, взяла со стола бокал с вином и направилась к лестнице на второй этаж. Теперь ее ступеньки были покрыты кроваво-красным, изо всех сил графско-княжеским ковром. На балконе я еще собиралась приколотить мемориальную доску, посвященную гибели Лауры, но, Марк не разрешил.

Мы вышли на балкон, Божена поставила бокал на перила и тяжело вздохнула.

– Неужели что-то серьезное? – моментально разволновалась я. Божена не относилась к тем, кто надрывно страдает по пустякам и из-за каждой мелочи заводит пластинку про неудавшуюся жизнь.

–Даже не знаю, с чего начать, – снова вздохнула она.

– Давай без предисловий, – попросила я, пугаясь все больше и больше.

– Хорошо.