Кукла-любовь

Нельзя. А ты глаза вытаращил.

– Понял… – Валера помолчал и тут же снова вскинулся: – Ну, а падальщики-то мы почему? Могильщики, скорее.

– Могильщики приличных людей хоронят. А мы с тобой всякую падаль. – Игорек подумал и добавил тихо: – Прячем…

Сейчас, в три часа ночи, они как раз тащили одного из таких, чтобы спрятать. Кем он был при жизни, оба не знали: ни имени его, ни фамилии. Какой-нибудь торчок или алкаш конченый, примкнувший к общине, чтобы не сдохнуть зимой под кустом от холода и голода, совсем не зная о порядках, которые тут царили.

А порядки были жесткими.

Нельзя было пить, курить, употреблять наркотики и всякую дрянь, хотя бы намекающую на содержание в ней наркотических веществ. Не приветствовалась матерная брань. За это не выгоняли, нет. За это наказывали. Всех по-разному.

Нельзя было заводить любовные интрижки и бегать на глупые одноразовые свидания. Блуд был не для этого места. Если у кого-то случалась любовь, то их тут же принуждали вступать в брак.

Регистрировался ли этот брак в официальном порядке, Валера не знал, как не знал и того, как совершаются расторжения этих браков.

А они расторгались, точно. Пары менялись без конца.

Все, что здесь можно было делать без особого на то разрешения, – это работать. Труд приветствовался и поощрялся. Хорошо работая, можно было пойти на повышение. У Игоря вышло. Валера пока топтался на низшей ступени. Ему приходилось время от времени таскать ночами жмуриков и закапывать их в лесу.

Первый раз был самым страшным.

Его рвало, трясло, он даже принимался плакать, когда пришлось ковырять землю ломом, а потом укладывать труп в яму. Было это…

Точно, в прошлом декабре. Холод тогда стоял невозможный. У Валеры сводило зубы, так он промерз. Было снежно, темно и страшно. Он задавал Игорю много вопросов. Боялся, что их кто-нибудь увидит, и тогда тюрьмы не избежать. Но Игорь ему ответил:

– Не ссы, Валерик. У старших все схвачено.

– Что схвачено? Тайком трупы прятать в лесу? – стучал он зубами от холода и страха, выбрасывая лопатой из ямы комки мерзлой земли.

 – У них что, свидетельство о смерти на каждого жмура имеется? Думаю, нет.

– А знаешь почему? – спросил тогда Игорек.

– Почему?

– Потому что это… – он пнул окоченевшее тело наркомана, – неучтенка.

– То есть?

– Их никто не ищет, их никто не ждет, у них нет паспортов. Их в природе уже давно не существует, понимаешь? Если их кончину официально регистрировать, проблем не оберешься.