Я стану Бабой Ягой

Ну, вы сразу поймёте, что он библиотекарь. – Недослушав ответ, Ядвига положила трубку и уставилась в окно. И проговорила, про себя ещё раз «да, да… вы сразу поймёте, что он библиотекарь».

День явно не задался. Всё валилось из рук, мысли из головы куда-то исчезали, а в голове крутилось только «Ягги…», причём, с интонациями того библиотекаря. Именно так Ядвига решила его называть. Хотя, хочешь не хочешь перед «библиотекарем» обязательно появлялось «хмм…», вот и получалось «Ягги… Ягги… хмм…библиотекарь».

Глава 2

Так продолжалось целую неделю: «Ягги… Ягги… хмм…библиотекарь», и порядком измотало Ядвигу.

Ещё больше утомляло ощущение того, что отпущенное на что-то прекрасное время безвозвратно утекает, точнее, Ядвига ему позволяет утекать, и словно лишается чего-то.

Библиотекарь не проявлял больше к ней интереса, не выходил из своего спецхрана, хотя вся библиотека была похожа на растревоженный улей. Волновалась даже бабушка-гардеробщица Ильинична, вздыхая и романтично закатывая глаза: «Ах, какой милый Костик».

Так, по крайней мере, Ядвига узнала, что его зовут Костик.

Всё, кто не был привязан к работе с читателями, постоянно теперь находили предлог, чтобы посетить спецхран, хотя раньше этот отдел совсем не пользовался популярностью. И, правда, что делать среди старых и запылённых фолиантов? Там обитали только две души: завотделом Лариса Фёдоровна, и её помощник – Борюньчик, тщедушный, неразговорчивый паренёк в очках с толстыми стёклами. Оба насквозь пропахли старыми книгами и были такими же выцветшими, почти как тени.

Совсем другое дело – библиотекарь, Ядвига так и продолжала его называть. Имя Костик удивительно не шло к нему. Какой же он Костик? Длинные чёрные волосы, собранные в хвост, но при этом лохматый вид. Кожаная куртка, чёрная, вся в заклёпках, всяких черепах, костях, цепочках. И, наконец, взгляд, который со всем этим ну никак не вяжется. Никак! Добрый и слишком понимающий. Звали бы его как-нибудь… дерзко! Ядвига задумалась, но так и не смогла подобрать ему имя.

Уже второй рабочий день в голову всё время лезла «сказочная ерунда», как совсем недавно она выразилась. Расстроенная от бесполезно потраченного времени Ядвига вышла на улицу.

После кондиционированного, неживого воздуха бабье лето навалилось тёплом и запахами. Пахло тревожно и сладко, как бывает только в последние дни перед настоящей осенью. Тревожно от понимания невозвратности уходящего тепла. Сколько ещё осталось – день, два… и всё. Будет холод, зима, старость.