Призрак Оперы

Услышав эти слова, он резко остановился.

– Как! Вы уже знаете, мадемуазель? – довольно грубо спросил он. – Тогда не говорите об этом… Особенно господам Дебьену и Полиньи: это будет для них большим огорчением в их последний день.

И все поспешили в фойе балета, которое уже заполнили приглашенные.

Граф де Шаньи был прав: никогда в Опере еще не устраивали подобного гала-концерта. Те, кто был удостоен чести там присутствовать, до сих пор взволнованно рассказывают о нем своим детям и внукам. Подумать только: Гуно, Рейер, Сен-Санc, Массне, Гиро, Делиб сменяли друг друга у дирижерского пульта и сами дирижировали исполнением своих произведений.

Среди участников концерта были Габриэль Форе и Краус. Именно в тот вечер весь Париж был поражен и восхищен, услышав Кристину Даэ, о загадочной судьбе которой я намерен рассказать в этой книге.

Гуно дирижировал «Траурным маршем марионетки», Рейер – своей прелестной увертюрой к «Сигурду», Сен-Санc – «Пляской смерти» и «Восточной грезой», Массне – еще не опубликованным «Венгерским маршем», Гиро – своим «Карнавалом», Делиб – «Медленным вальсом Сильвии» и «Пиццикато» из «Коппелии».

Мадемуазель[3 - Известных актрис называют не «мадам», а «мадемуазель», независимо от возраста и семейного положения.] Краус и Дениз Блох исполнили: первая – болеро из «Сицилийской вечерни», вторая – заздравную песнь из «Лукреции Борджа».

Но главный успех выпал на долю Кристины Даэ, которая вначале спела несколько арий из «Ромео и Джульетты». Впервые в своей жизни молодая певица исполнила это произведение Гуно, которое, кстати, еще и не звучало в этом театре, ибо только незадолго до этого было поставлено в Комической опере, а до этого много раньше в бывшем Лирическом театре с мадам Карвальо в главной партии.

Ах! Стоит посочувствовать тем, кому не довелось услышать Кристину Даэ в партии Джульетты, увидеть ее непосредственность и грацию, замереть при звуках ее ангельского голоса, почувствовать, как душа устремляется вместе с ним над могилами веронских любовников.

«Господь! Господь! Господь! Прости нас!»

Но это были пустяки по сравнению с тем, как она пела в сцене в тюрьме и в особенности в финальном терцете из «Фауста», где заменила заболевшую Карлотту.

Такого в Опере никогда не слышали и не видели!

Перед публикой предстала новая Маргарита, Маргарита ослепительная, сияющая, о существовании которой раньше и не подозревали.

Весь зал в невыразимом волнении приветствовал бурей восторга Кристину, рыдавшую на руках своих товарищей.