Тигана

Потом поднял руку, и скульптор, со слезами на глазах, тоже поднял руку и коснулся ладонью ладони принца в прощальном приветствии. Валентин встал и ушел обратно к кострам своей армии, тенью в лунном свете.

Пение прекратилось на обоих берегах реки. Было очень поздно. Саэвар знал, что ему тоже следует вернуться и попробовать поспать несколько часов. Но было трудно уйти, встать и отказаться от совершенной красоты этой последней ночи. От реки, лун, звездной арки, светлячков и всех этих костров.

В конце концов он решил остаться здесь, у воды.

Он сидел в одиночестве во тьме летней ночи, на берегу реки Дейзы, крепко обхватив сильными руками колени. Смотрел, как заходят две луны, как постепенно гаснут костры, и думал о жене, о детях и о созданных его руками скульптурах, которые останутся жить после его смерти. И триала пела для него всю ночь.

Часть первая. Клинок в сердце

Глава I

Восенний сезон вина из утопающего в кипарисах, оливах и тучных виноградниках загородного поместья герцога Астибарского пришло известие, что бывший правитель города и всей провинции завершил свою жизнь и свою ссылку и с последним горестным вздохом скончался.

Ни один служитель Триады не присутствовал при его кончине и не произнес ритуальных молитв. Ни жрецы Эанны в белых одеждах, ни жрецы темной Мориан, богини Врат, ни жрицы самого бога Адаона.

В городе Астибаре никто особенно не удивился этому, как не удивились и вести о кончине герцога.

Гнев ссыльного Сандре, направленный против Триады и ее жрецов в последние восемнадцать лет жизни, ни для кого не был тайной. А отсутствие благочестия было свойственно Сандре д’Астибару даже во времена его правления.

Накануне Праздника Виноградной Лозы в городе было полно народу из прилегающей дистрады и дальних земель. В переполненных тавернах и кавницах люди, которые никогда не видели его лица и которые прежде побледнели бы от вполне оправданного страха, если бы их вызвали ко двору герцога в Астибаре, обменивались правдивыми и лживыми историям о нем, словно шерстью и пряностями.

Всю свою жизнь герцог Сандре был предметом слухов и домыслов на всем полуострове, который называли Ладонью, и его смерть не изменила этого факта, несмотря на то что восемнадцать лет назад Альберико из Барбадиора явился со своей армией из заокеанской Империи и сослал Сандре в дистраду. Когда власть уходит, память о ней остается.