Одинокий. Рассказы

Есть у меня способ защититься, я им воспользуюсь, и ты мне не мешай, Николай, не мешай. Я себя человеком почувствовал. Могу за себя постоять.

– Нет, я пойду, пойду предупрежу… Совестно как-то. Не знаем, что он учудить может.

– Я тебя не держу. Иди, иди. Может, поумнеешь, когда они тебе морду-то разобьют, чтобы голову не морочил. Идёшь?

– Пойду.

– Ну и дурак ты, ваше благородие. Ничему тебя жизнь, видать, не научила.

Они разошлись. Один бодро зашагал к селу, второй, всё ещё раздумывая и сомневаясь, плёлся к баньке, но не дошёл, в лес свернул.

Когда банного убили, батюшке сразу донесли. Вбежал к бандюганам – сам не свой.

– За что вы душу невинную погубили? Он же, как ребёнок был! Изверги!

– Ты что, поп, гонишь, нахристосовался к обеду? Кто кого убил? Мы не при делах…

– Как не при делах, а кто парнишку убил? Сколько людей видело!

– Кто, где они, люди-то? Кто их знает, где они были? Ты за свой гнилой базар отвечаешь, батюшка? Иди, проповеди читай, неровен час, ласты склеишь, отпевать некому будет.

– Пошёл вон!

Спустили с лестницы отца Иоанна, а он не унимается.

– Господь свидетель! Он вас покарает. В ногах моих валяться будете, придёт час, и скоро придёт. Проклинаю вас всех и от церкви отлучаю!

А те – ржут. Один штаны снял, ягодицы оголил, и к священнику повернулся.

– Приложись, батюшка, Христос Воскресе!

Священник остановился, гнев как рукой сняло с него.

– Бедные, бедные вы, опустошённые души… Кто ж вас спасёт-то?

Перекрестился и пошёл к себе. Когда ярость душит, гневом душа переполнена, лучше средства нет, чем работа тяжелая.

А работы в церковном дворе: начать – не кончить.

На что похож двор у реставрируемого храма? На стройплощадку, склад, на всё, что угодно, только не на то, что было в далекую дореволюционную пору. Хотя и тогда иные священники концы с концами свести не могли. А уж сказки о толстом и жадном попе, что от Пушкина Александра Сергеевича, так это – сказки дворян для детей дворян. Иное смотри у Чехова или Лескова.

Отец Иоанн плотничал.

В старых джинсах, рваной майке он обтёсывал бревно. Работал сосредоточено, не столько для дела, а так, чтобы отвлечься, пар, что ли, выпустить. «Не сдержался, в гневе был, плохо это. Людишки – дрянь, в крови по локоть руки у них небось, а всё равно – не дело».

В распахнутые ворота зашёл местный бухгалтер. Даже не зашёл, а явился. «Вот нечистая сила его принесла», – подумал отец Иоанн. Не то, чтобы он его недолюбливал, просто хотелось побыть одному.