Татуированная любовь

Она делает вдох, а затем шумно выдыхает, поглаживая свой огромный живот.

Не знаю почему, но мне совершенно не нравится то, что я вижу.

До этого момента у нее не было никакого ребенка, и меня это вполне устраивало.

– Нет, мой взрослый мальчик. Один галстук может изменить очень многое, это как символ того, что ты готов измениться. Впрочем, я тебя предупреждаю: за десять лет данная семья не имела никаких проблем с детьми, которых они усыновили. Очень надеюсь, что ты завяжешь со всей нелегальной торговлей, или ты не переступишь через порог их дома.

Хиллзы – порядочные люди, хочу, чтобы они таковыми и остались.

Я вполуха слушаю ее бла-бла-бла. В какой-то момент она убаюкала меня своим бредом про искупление. Не преступник я, чего тут еще обсуждать? Обносил тачки, да. Воровал сумочки. Ну приторговывал там всяким, но ничего серьезного, уж я-то себя знаю. У Солис просто дар какой-то все преувеличивать. И что касается моей новой семьи, я тоже уже все знаю: прослушал сообщения на моем автоответчике.

Хиллзы – идеальная семья, которая помогает несчастным лузерам типа меня. А ты говоришь… Да они такие же, как и все, видят во мне только деньги, которые смогут заработать, приютив меня.

Если бы передо мной не маячила перспектива оказаться запертым в четырех стенах, то я даже и слушать бы не стал этот треп.

– Ты меня слышишь? – спрашивает Солис.

– Ага… Ты, кажется, сказала бла-бла-бла… – тотчас же отвечаю я.

– Знаешь, иногда мне больше нравится, когда ты держишь свой рот закрытым! – рявкает она.

Солис аккуратно поднимается, пытаясь не задеть животом мебель и понять, где она пролезет, а где нет, чтобы взять со стола ключи от машины.

Теперь я точно уверен: она не видит своих ног.

– Ладно, твоим хамством я займусь позже. Идем. Но прежде надень это, – вздыхает она, протягивая мне что-то белоснежно-белое.

Я грубо выхватываю это что-то из ее рук.

– Что это еще за дерьмо?

– Это дерьмо называется «сделай небольшое усилие над своим стилем в одежде».

И поторопись, мы уже опаздываем.

Я разворачиваю эту белую штуку. О нет… рубашка. Бесит!

Гляжу исподлобья на Солис: стоит, ждет меня около двери, как охранник в супермаркете, сложила руки на своем огромном животе. Я ее знаю, пока не надену на себя эту дрянь – не выйду отсюда. Она скорее сожрет меня тяжелым взглядом прямо здесь. Я стягиваю через голову толстовку с капюшоном и натягиваю эту чертову рубашку поверх майки.