Второй шанс 3. Фортунат

От неожиданности едва равновесие не потерял, благо косяк дверной вовремя подвернулся под руку.

– И я рад тебя видеть, Сидор, – сказал я, аккуратно снимая с плеча разошедшегося не на шутку кота. По ходу оценил его здоровье. Нормально поживает зверь на бабушкиных-то харчах. Глистов, правда умудрился где-то подцепить, но это дело поправимое, завтра же займусь избавлением от напасти, благо всяких травок-корешков и прочих ингредиентов у моей благодетельницы завсегда в избытке.

При виде полного солдатского креста Михаила-Воина, майор и моя опекунша на какое-то время и вовсе дар речи потеряли.

Я специально не упоминал в своих письмах Третьяковой о столь высокой награде, так что сюрприз вполне удался. Не часто можно увидеть на груди солдата подобное украшение. Разумеется, начали задавать вопросы. На что я лишь пожал плечами и, сославшись на подписку о неразглашении, взятую с меня офицерами Тайной Службы, уклонился от дальнейшего разговора на данную тему.

После сытного обеда меня все-таки изрядно поспрошали о перипетиях моего боевого жития.

Особую активность в этом плане проявил Черемисов. Крайне дотошный майор заставил меня обстоятельно рассказать, в частности, некоторые моменты во время боестолкновения нашего полка с превосходящими силами противника. При этом частенько вскакивал со стула, вышагивал какое-то время по комнате, затем возвращался на место и засыпал меня новыми вопросами. Бабушку более всего интересовали бытовые мелочи, особенно: «Как там кормят солдатиков, одевают, обувают, дают ли выспаться?».

Наконец я был милостиво отпущен для отдыха с дороги. За что был премного благодарен Егоровне, поскольку избыточно-эмоциональный майор успел основательно меня достать своими профессиональными расспросами. И с чего привязался как банный лист? Читай «Военный Вестник», там все изложено и не с позиции какого-то прапорщика. На страницах уважаемого издания солидные генералы и полковники уже проанализировали ситуацию на Кавказском фронте с точки зрения опытных военных профессионалов, за плечами которых не одна кровопролитная кампания.

На следующий день я съездил верхом на лошадке в Боровеск. Отметился в «Военной Канцелярии». Представился городничему в его официальной резиденции. Везде был милостиво принят и (тьфу на всех их) многажды расцелован.

Также посетил Давида Моисеевича Михельсона. По случаю рождественских каникул в городской гимназии, где тот преподавал естественные науки, мой приятель оказался свободен.