Самая длинная ночь

Самая длинная ночь

Геннадий Юдин

Детективный триллер, написанный в атмосфере «нуар» с использованием декораций предновогодней Москвы, на которую, как всегда, внезапно обрушились осадки. Накануне нового года, в огромном городе начинаются жестокие убийства людей. Жертвами убийцы становятся самые беззащитные слои населения. За расследование берутся опытнейший следователь Всеволод Большаков и молодой оперуполномоченный Остап Сомов, по воле случая оказавшийся на месте преступления. Книга – не о концентрированном насилии и человеческой жестокости, скорее о порочности, недоверии, безразличии, правовом нигилизме и заплутавших в них людях.

Содержит нецензурную брань.

Геннадий Юдин

Самая длинная ночь

Девушка наконец сумела открыть глаза и очнуться. Каждая мысль отдавалась резкой головной болью, доводившей до тошноты. Она полулежала связанная на заднем сиденье машины. Молниеносно, к ней вернулась память. Ссора с человеком, который, как казалось, в сотый раз звонил ей на мобильный телефон, лежавший теперь на торпеде неизвестного автомобиля, чуть позже прогулка до метро, резкий удар по голове, а возможно и не один, боль, темнота.

Как в том кино – поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Она с большим усилием осмотрела салон автомобиля и направила взгляд на водителя. Весь похититель был скрыт от девушки тьмой, лишь изредка мелькали его черты в свете ночных уличных фонарей, на долю секунду выхватывавших его своими радарами, но рассмотреть его она не могла. Девушка хотела облизать пересохшие губы, но едва попыталась это сделать, как заметила, что рот заткнут какой-то масляной тряпкой, зафиксированной обычной веревкой, обмотанной вокруг головы на уровне рта. Ужасно болел язык, а пересохшее горло сдавливало спазмами боли.

Мужчина по всей видимости почувствовал или заметил в зеркало заднего вида, что девушка очнулась, съехал на обочину узкой едва проходимой дороги, достал что-то из-за пазухи, а затем обернулся к ней:

– Сука, если хоть пикнешь, я прирежу тебя прямо в машине, а так может быть и еще и поживешь, – в его руках блеснул обычный строительный нож с пластмассовой желтой ручкой.

Голос его был необычайно тверд, от него исходила невероятные властность и мощь, которые, словно мазутом, обволакивала черная, густая, почти осязаемая энергетика. По ощущениям он был безумен. Его голос звучал подобно железной лопате, царапающей бетон – металлический, холодный, отвратительный.